— Сегодня утром мой чародей наложил на них заклятие, — объяснил лорд Драмсит. — Он заверил меня, что иконы не позволят подслушать наш разговор никому, в том числе членам Чарского Братства и даже самому императору.

Я тревожно встрепенулся. Неужели эти люди собираются предложить мне нечто такое, что не понравится императору?

Кашлянув, Праэн начал:

— Дамастес, мы пришли к вам, чтобы обсудить серьезную опасность, нависшую над Нумантией. Времена сейчас бурные, и нам показалось, что в наших силах помочь императору, занятому другими проблемами.

Я молчал.

— Слышали ли вы о безземельных бродягах? — продолжал Праэн. — В разных местах их именуют по-разному, но мы в Ирригоне называем их «кончеными людьми».

— Я встретил двоих по дороге в замок.

— От этих ублюдков сплошные проблемы, — поддержал Праэна один из его друзей. — Они не признают ни закона, ни богов. В основном это беглые рабы.

— Граф прав, — подтвердил Праэн. — И ситуация становится только хуже. Этим негодяям уже недостаточно скрываться в пещерах и густых лесах. Теперь они вооружаются и объединяются в банды.

— Мерзавцы имели наглость захватить одну из моих деревень, — подхватил еще один дворянин. — Выгнали моих надсмотрщиков, спалили их дома и пригрозили, что, если они не уберутся отсюда подобру-поздорову, их тоже бросят в костер.

Присутствующие встретили его слова громким ропотом.

— Всем хорошо известно, — сказал Праэн, — что императора больше заботят... ну, скажем, дела заграничные. Но надо что-то делать с этими проклятыми преступниками, причем без промедления. Если позволить сброду возомнить, что он может поднять голову, потом сам Умар не сможет привести его в чувство.

— Будет то же самое, что произошло десять лет назад, — запальчиво произнес один из лордов. — Когда нам пришлось иметь дело с Товиети или как там они себя называли.

— Дамастес, вы в этом разбираетесь лучше нас, — сказал Праэн. — Это ведь вы... и император... усмирили бунт.

— В этом участвовали многие другие, — сухо заметил я.

— Но вы были сердцем сопротивления, — настаивал Праэн. — Вот почему мы обратились именно к вам.

— Я до сих пор не могу понять, что вы от меня хотите, — сказал я.

— Ровным счетом ничего, сэр, — ответил лорд Драмсит. — Но вы первый трибун. Мы хотим, чтобы вы выслушали наши предложения и потом, когда настанет подходящий момент, объяснили все императору.

— Я вас внимательно слушаю.

— Что происходит, если кого-нибудь из «конченых людей» ловят на наших землях? — спросил Праэн. — Как правило, его просто прогоняют прочь, иногда доставляют в ближайший город, где с ним занимается мировой судья.

— Но и тогда дело ограничивается несколькими ударами кнута, после чего бродяга отправляется в другую деревню и так далее, — проворчал какой-то барон. — Тут он украдет курицу, там прирежет теленка, еще где-то заметит незапертую дверь и войдет в дом. Рано или поздно ему встретится молодая девушка или ребенок — и что тогда? Я говорю, что с этими людьми, хотя на самом деле это скорее звери, нужно разбираться как можно быстрее и решительнее.

— Да, — подтвердил Праэн, заливаясь краской возбуждения. — Ключевое слово — «быстро». Ибо наши крестьяне, насмотревшись на выходки этих сукиных сынов, увидев, что им все сходит с рук, начинают задумываться, как хорошо жить без обязанностей и забот, брать что захочешь, когда захочешь и не вспоминать о плуге и мотыге. Дамастес, мы предлагаем самостоятельно разбираться с этими чудовищами, как только они будут схвачены на наших землях.

— Без участия закона?

— Закон! — презрительно бросил Драмсит. — Закон, настоящий закон, известен нам лучше, чем какому-то мировому судье, еще недавно месившему навоз на ферме. Проклятие, трибун, оглянитесь вокруг! Согласитесь, именно мы представляем настоящий закон Нумантии. Точно так же, как мы являемся становым хребтом страны.

Послышались возгласы одобрения. Я посмотрел на Маран. Поджав губы, она кивнула, соглашаясь с таким суждением.

— Позвольте выяснить, правильно ли я вас понял, — сказал я, чувствуя, как у меня учащается пульс — Вы хотите создать отряды, скажем так, частных стражей порядка? Где вы собираетесь набирать людей?

— Мы привлечем наших самых преданных арендаторов. Тех, кто не боится решительных действий. Если нам понадобятся еще люди, всегда можно будет найти бывших солдат, умеющих выполнять приказ.

— Хорошо, — продолжал я. — И что будет, когда ваши стражи поймают одного или десяток этих «конченых людей»?

— Первым делом мы их обыщем, — сказал Праэн. — Если у них обнаружат краденые вещи или же у окрестных жителей будут жалобы, с виновными разберутся на месте.

— Но даже если у них ничего не найдут, — со злостью добавил другой дворянин, — мы прогоним бродяг с обжитых земель в безлюдные районы, где их место. Пусть они там живут и размножаются — или подыхают, как им будет угодно, но только подальше от нас, подальше от наших крестьян, которых мы должны защищать, согласно данной клятве.

— Ну, а служители закона — стражники, мировые суды — они останутся в стороне?

— Они нам не нужны! — резко воскликнул Праэн. Послышался гул одобрения.

Отыскав взглядом лицо Маран, я так и не смог что-либо прочесть на нем. Я выждал какое-то время — из чистой вежливости, так как я мог дать только один ответ.

— Господа, — как можно более спокойным голосом произнес я. — Благодарю вас за то, что вы прямо изложили мне суть вашего дела. Отвечу вам тем же. Нумантия является государством, где правит закон. Если кто бы то ни было перестанет соблюдать законы — не важно, «конченые люди» или граф, — мы скатимся к анархии.

Разумеется, я сказал глупость, ибо едва ли я был настолько невинен, что полагал, будто закон для раба или крестьянина такой же, как и для дворянина.

— Позвольте высказаться кратко, — продолжал я. — На земле, находящейся под моей ответственностью, не будет позволено создание никаких отрядов «поддержания порядка». Если таковые будут обнаружены, я арестую всех их участников, а также всех тех, кто этими отрядами командует. Задержанные предстанут перед судом по обвинению в государственной измене, а подобные преступления караются исключительно строго.

Я не стану докладывать о нашей встрече императору. Как вы верно заметили, у него и без того забот хватает. Я также не предприму никаких мер, если обстоятельства не вынудят меня к этому.

Это все, что я хочу и могу сказать вам по поводу вашего нелепого предложения. Советую вам выбросить из головы эту глупость — ради вашего же блага. Благодарю вас за то, что обратились ко мне за советом, и желаю вам всего хорошего.

Я обвел комнату взором, желая посмотреть своим визитерам в глаза. Только Праэн попытался выдержать мой взгляд, но через мгновение тоже потупился. Лишь Маран невозмутимо смотрела на меня. Мужчины медленно встали и, разобрав плащи и шляпы, вышли. Последним уходил Праэн. Он задержался было на пороге, словно желая что-то сказать, но передумал и поспешил догнать своих товарищей.