– Нужно найти зеркало, – решила Офелия и встала.

К несчастью, библиотека была обставлена куда скромнее других залов Лунного Света. Она не претендовала на восхищение посетителей. Нечего было и надеяться разыскать зеркало среди этих толстых фолиантов. Правда, на полках лежали ручные зеркальца, предназначенные для расшифровки «зеркальных» текстов, но в такие не влезла бы даже рука Офелии.

В конце концов она заметила серебряный поднос, на котором стояли пузырьки с чернилами. Офелия сняла их и тщательно протерла поднос платком, пока он не стал ясно отражать ее. Он был довольно узким, но все же позволял совершить задуманное. Офелия прислонила его к лесенке библиотеки. Арчибальд, конечно, удивится, когда заметит поднос в таком неподходящем месте, но у нее не было выбора.

Встав на колени, Офелия мысленно представила себе свою каморку и бросилась в поднос головой вперед. Увы, она только больно ударилась лбом о металл. Девушка растерянно взглянула на застывшую маску Мима, отражавшуюся в подносе. Почему же ее полет не удался?

«Летать сквозь зеркала может лишь тот, кто способен познать собственную сущность, – говорил ей старый крестный. – А тот, кто скрывает свое подлинное лицо, кто лжет самому себе, кто воображает себя лучше, чем он есть на самом деле, никогда не пройдет сквозь зеркало».

Офелии стало ясно, почему поднос ее не пропустил. Она носила маску Мима и играла чужую роль. Девушка расстегнула ливрею и взглянула на себя прежнюю. После столкновения с подносом нос у нее был разбит, очки покорежились. Странно было видеть свое ошарашенное лицо, растрепанные волосы, плаксивый рот, круги под глазами. Что ж, может, это лицо не так уж привлекательно, но оно хотя бы принадлежало ей.

Офелия сунула ливрею под мышку. Теперь ей удалось проскользнуть сквозь поднос. Она неловко приземлилась на пол своей комнатки № 6 по Банной улице и поспешила надеть ливрею. Ее трясло, как в лихорадке. На этот раз она действительно чудом избежала гибели.

Когда Офелия поднялась в апартаменты Беренильды, та лежала в ванне и встретила ее сердитым взглядом.

– Ну и ну! Мне пришлось посылать на поиски Розелину, и в результате за мной даже некому поухаживать! Только не говори мне, что забыл про сборник стихов, этого еще не хватало! – возмущенно продолжила она, увидев, что Мим вернулся с пустыми руками.

Офелия выглянула в соседнюю комнату, желая удостовериться, что там никого нет, и заперла дверь на ключ. Надоедливая музыка из проигрывателя в передней тотчас смолкла. Офелия и Беренильда оказались в замкнутом пространстве.

– Кто я для вас? – глухо спросила девушка.

Гнев Беренильды тут же унялся. Она положила свои прекрасные руки, покрытые татуировкой, на край ванны.

– Что-что?

– Я не богата, не влиятельна, не красива и не любима вашим племянником, – перечислила Офелия. – Так почему же вы принудили его к браку со мной, если одно мое присутствие причиняет вам столько забот?

После короткой паузы Беренильда, справившись с изумлением, залилась своим хрустальным смехом. Мыльная пена заколыхалась в фарфоровой ванне и улеглась не раньше, чем красавица успокоилась.

– Боже, что за трагедию вы измыслили в своем пылком воображении! Я выбрала вас случайно, милая девочка, на вашем месте вполне могла оказаться ваша соседка. Перестаньте же ребячиться и помогите мне встать. Вода совсем остыла!

Но Офелия осталась при своем убеждении: Беренильда ей солгала. «Случайно…» Такого слова в придворном лексиконе не существовало. Монсеньор Фарук разыскивал эксперта, способного раскрыть тайну Книги. Так, может быть, Беренильда решила, что нашла его?

– Молодой человек, вы позорите свою профессию! – сладким голоском просюсюкал старший мажордом Густав.

Офелия сокрушенно смотрела на коричневую подпалину, которую ее утюг оставил на бумаге. В числе ежедневных обязанностей Мима была одна особенно тягостная – глажка газет. Каждое утро в служебный вестибюль доставлялись газеты. Лакеи разглаживали их утюгами, чтобы хозяева не пачкали руки свежим шрифтом. Офелия неизменно сжигала три газеты из четырех, пока не достигала нужного результата. Обычно эту работу делал за нее Ренар, но сегодня он наслаждался заслуженным отдыхом, получив зеленые песочные часы. А Офелии не повезло: именно нынче утром старший мажордом решил проинспектировать служебное помещение.

– Как вы понимаете, я не могу допустить такого расточительства, – добавил он со злорадной усмешкой. – С завтрашнего дня вы лишаетесь права гладить газеты. Ну а сейчас идите к госпоже Беренильде и вручите ей плоды вашего разгильдяйства. Надеюсь, у вас хватит на это смелости, не так ли?

Густав захихикал и удалился торопливой рысцой. Старший мажордом уже не впервые выбирал своей жертвой Мима. Несмотря на учтивые манеры, он испытывал садистское удовольствие, унижая и выдавая тех, кто был ниже его по должности. Ренар утверждал, будто бы некоторых своих подчиненных он довел до самоубийства.

Офелии было так плохо, что она даже и возмущаться не могла. Она шла в белый будуар, как в тумане, держа поднос с подпаленной газетой. Из-за сырости в каморке, обманчивого тепла коридоров и постоянного недосыпа у нее началась ангина. Болела голова, саднило в ушах и горле, щипало глаза, текло из носа… Сейчас девушке больше, чем когда-либо, не хватало ее доброго старого шарфа.

Шагая по длинному служебному коридору, Офелия бросила взгляд на жирные заголовки подпаленной газеты.

Неужели уже весна? Как быстро пролетело время… Офелия перевернула страницу, чтобы посмотреть сводку погоды. Двадцать пять градусов мороза. Казалось, термометр ковчега навсегда застыл на этой цифре. Станет ли климат мягче с приходом весны? Честно говоря, девушка не спешила узнать это. Каждый истекший день приближал ее к свадьбе, назначенной на конец лета.

У Офелии, поневоле вовлеченной в бурную жизнь Беренильды, оставалось слишком мало времени, чтобы думать о Торне. Она была совершенно уверена, что и он так же редко думал о ней. «Ваша судьба крайне важна для меня», – сказал он. Ну что же, если жених и впрямь заботился о судьбе невесты, то лишь на расстоянии. Со дня ее приезда в Лунный Свет он ни разу не показался здесь. Офелия ничуть не удивилась бы, узнав, что он и вовсе забыл о ее существовании.

Девушку одолел кашель, разрывающий грудь. Она подождала, пока приступ закончится, и лишь затем открыла дверь, ведущую в белый будуар. Этот маленький женский салон был самым уютным и самым изящным во всем замке: бархат и кружева, мягкие диваны, подушечки… И поэтичная иллюзия: с потолка падали хлопья снега, никогда не достигавшие напольного ковра.

Беренильда и сестры Арчибальда собрались здесь, чтобы оценить последнюю коллекцию шляп барона Мельхиора.