в политику. Ему, немолодому уже человеку, позволяли участвовать в какой-нибудь процессии. На некоторых торжествах вдруг выкрикивали: «Да здравствует дядя императора!» – но тут же о нем забывали.

Любопытно вот что: Калигула, опасаясь конкуренции, истребил массу своих родственников. Даже дальних. А вот Клавдия не тронул. Этот человек считался настолько непригодным к власти, что не представлял никакой опасности.

Он оставался в своем дальнем углу. Правда, ему присвоили консульское звание. Должность консула в то время – не более чем декорация. Империя сохранила звание консула, но власти у него не было.

Над Клавдием при Калигуле нередко насмехались. Приглашали на какой-нибудь пир таким образом, чтобы он опоздал. Когда он приходил, то места уже не было. Он долго бродил по залу, находил какое-нибудь убогое местечко, пристраивался. Причем он любил поесть, ел слишком много, что вредило его здоровью. А когда наедался, задремывал. Это все знали. Тогда шуты начинали стрелять в него финиковыми косточками и пытались надеть ему на руки сандалии. Когда Клавдий просыпался, у него была манера потереть лицо. Так вот надо было добиться, чтобы он потер лицо собственными сандалиями. Какой хохот поднимался вокруг!

Всем было смешно, что он такой. Он интеллектуал, а интеллектуалы должны быть обслугой, как, допустим, учителя из Греции, завоеванной Римом. А интеллектуал на троне – это вообразить трудно. Впереди в римской истории император-философ Марк Аврелий, но это случится еще нескоро.

Пока же такое трудно вообразить. Вот почему, когда Клавдий начал догадываться, что может стать императором, он увидел в этом лишь одно бесспорное преимущество: «Тогда я сумею добиться, чтобы читали мои сочинения».

Как же случилось, что столь неподходящий человек сделался римским императором? Это походило на трагикомедию.

Трагическая сторона событий – заговор против Калигулы. То, что он возник, вполне естественно, подобным злодеям не помешало бы знать, что рано или поздно это должно случиться. Успешный заговор и зверское убийство. Во время Палатинских игр Калигула убит офицером, которому когда-то нанес страшное оскорбление. Таких насчитывалось много, но не всякий был готов ударить принцепса мечом в затылок. И вот это случилось.

Смятение. В течение двух дней принцепса в Риме нет. Института наследования тоже нет. Все предыдущие правители приходили к власти по-разному. Август – в боях, в длительных гражданских войнах отстоял эту возможность. Тиберия он потом пригрел как пасынка. А строгого, юридического механизма передачи власти просто нет.

В отсутствие принцепса сейчас же поднимает голову республиканская партия, которая еще сильна. Большая часть сенаторов мечтает, чтобы возродилась республика, при которой они, сенаторы, были выше чьей-либо индивидуальной власти. Уже заходит разговор о восстановлении республики.

Но республиканцы не учли, что с 27 года до н. э. по 41 год н. э., почти за 70 лет, в жизни Рима произошли большие изменения. И в первую очередь изменилась роль военных, в чьих руках политические перевороты. Это преторианцы, гвардия, охраняющая первое лицо государства.

Преторианцы забеспокоились. Если не будет принцепса, кто тогда станет давать им деньги и привилегии? Они заметались. Надо кого-нибудь сделать императором. И один из представителей гвардии отыскал прятавшегося во дворце Клавдия. Дядя убитого императора, старый, безобидный человек, немощный, трусливый – да ведь это то, что надо!

Клавдий притаился то ли за портьерой, то ли под кроватью, то ли в ванной комнате. В любом случае картина была довольно занятная.

Понятно, куда он не посмел бы пойти – в конюшню. Ведь там стоял любимый конь Калигулы, которого тот обещал сделать сенатором. Вот до какого состояния доведена была высшая власть в Риме! Калигула прямо заявлял: «Я сделаю его сенатором! Мой конь умней многих из вас!»

Когда гвардейцы схватили Клавдия, он пал ниц и стал молить, чтобы его отпустили. Он был уверен, что его хотят убить. Тем более что было известно: вместе с Калигулой убиты жена и маленькая дочь. Наверное, дошла очередь и до дяди…

Ничего не объясняя, его сажают на носилки. Преторианцы, сменяя друг друга (вспомним, как Клавдий любил поесть, можно вообразить, насколько он был тучен), тащат его куда-то.

Но Клавдий был не только труслив, но и очень умен. Сообразив, как все может повернуться, он сказал: «Раз так! Я обещаю каждому из вас, если стану императором, по 15 тысяч сестерциев».

Ох, как им это понравилось!

Он свое слово сдержал. Они получили обещанные деньги. Так родилась новая, на много десятков лет традиция – преторианцы стали торговцами. Они станут устраивать самые настоящие аукционы: кто больше даст – тот и будет императором.

Так в 41 году н. э. Клавдий оказался на престоле. К власти пришел очень неожиданный человек.

А правителем он оказался толковым. Римские авторы пишут об этом с искренним удивлением. Обычно они не обращают внимания на то, что он был эрудит, знаток языков и истории. Написание карфагенской истории требовало глубокого понимания природы возвышения этого северо-африканского государства, которое чуть не подавило Рим в III–II вв. до н. э., понимания системы управления, а он сделал это! Осмысление законов истории не могло не повлиять на его правление.

Первый его шаг – шаг умного человека. Он объявил амнистию всем тем, кого осудил и преследовал Калигула. И сразу завоевал симпатию народа и преданность элиты, которая при Калигуле всегда была в опасности.

Затем Клавдий принял ряд финансовых мер в сфере налогообложения и управления недвижимостью. Он ограничил произвол в судах, который был наиболее мучителен для римского общества при системе принципата.

Следующий шаг был очень важен. Он начал без шума, без какой-либо рекламы, не отменяя республиканских институтов, создавать бюрократический аппарат. В этом остро нуждалась рождающаяся империя. Организовал канцелярию императора, подразделения – прообразы будущих министерств.

Заметил Клавдий и еще один, самый больной и не обсуждавшийся в Риме открыто вопрос – рабский. И опять же без шума, без внешних эффектов, решился на первую пробную меру в отношении рабов.

Дело в том, что классическое рабство к тому времени безнадежно устарело. Система, при которой раб приравнен к инструменту (instrumentum vocalis – «орудие говорящее», по словам Варрона), была уже не жизнеспособна.

Клавдий издал приказ, согласно которому рабы, состарившиеся или серьезно больные, не находящиеся под опекой хозяев, которых выбросили, как ненужный материал, становятся свободными. Выясняется, что граница между свободным и рабом, которая для классической эпохи была непреодолима – это существа разной породы, – может быть проницаема. Нарушен величайший принцип классического рабства.

Среди прочих деяний Клавдия самое неожиданное то, что он возглавил военный поход в Британию. Это вполне объяснимо. Ему хотелось остаться в истории. И ему даже удалось завоевать часть Британии.

Клавдий, лично участвовавший в походе, получил имя Британик. И своего сына назвал Британик. Это имя должно было затмить тень брата, Германика, которая прежде затмевала его.

Римляне больше всего восхваляли Клавдия