— Не стоит — стушевался пожилой мужчина, он не решался прямо посмотреть на собеседника, ему все ровно не давало покоя состояние девушки, но тут же он стал мысленно себя призирать за эту слабость и трусость. Он поднял голову и посмотрел мужчине прямо в глаза, произнёс то, что до сих пор не давало покоя — вы понимаете, что из-за этого решения, мы могли еще больше навредить во время транспортировки? А если она навсегда останется заложницей своего тела?

— Зато вы дали ей хоть какой-то шанс на жизнь

Алексей предлагал спасителю Ани денег в благодарность за помощь. Но тот отказался что-либо брать. Лишь просил держать его в курсе состояния девушки, потому что до сих пор спит плохо по ночам.

Лёша сидел в уже знакомом ему кафе. И снова тёмные стены, пустой зал, и впереди тяжёлый разговор. Снова не хватает солнца и тепла. Он с каким-то сочувствием взглянул на молоденькую официантку. Тяжело, наверное, большую часть времени проводить в такой угнетающей атмосфере.

— Доброе утро — Саша выглядел усталым, словно тоже не спал несколько ночей

Они сделали заказ, как и в прошлый раз, кофе и блинчики с мясом. Дождались, когда та самая официантка, которую недавно разглядывал Алексей, им его подаст и оставит их наедине.

— Что-то случилось? Или так соскучился по мне в своей командировке, что примчался с рассветом.

— Случилось — начал Лёша, пытаясь понять, как начать тяжёлый разговор — я не был в командировке

А потом он рассказал другу обо всем. О странном звонке, сомнениях ехать или нет, о девушке на больничной койке и как она там оказалась. Он рассказывал долго, со всеми подробностями, что были известны ему. Александр же слушал молча и не перебивал. Даже после того, как Лёша перестал говорить, он не верил услышанному. Не мог.

Экспертиза подтвердила, что погибла именно она. ДНК совпала. Он её оплакивал. Видел, как закрытый гроб отпускают в землю. И сейчас Александр оказался просто не готовым у тому, чтобы услышать, что дочь жива.

Лёша сидел напротив застывшего в одной позе мужчины. Наблюдал, как внутренние края бровей приподнялись, а уголки губ опустились. Носогубные складки теперь были четко обозначены, взгляд стал тусклым. Леша никогда не видел друга таким, даже когда пришли результаты экспертизы. Тогда казалось, что мужчина единственный кто держится. Леша восхищался выдержкой друга. Но сейчас он видел, как тот был сломлен. Уничтожен.

— Как это возможно? — голос Александра звучал также бесцветно

— Я не знаю. Все что я знал, рассказал.

Они сидели в тишине. Нетронутая еда давно остыла, да и не до неё было — они этого даже не заметили. Официантка не переставала мельтешить перед ними. Постоянно бросая в их сторону недовольные взгляды, не то, чтобы было много посетителей, и они занимали чье-то место, просто не вызывали доверия: мужчины просто сидели, не шевелились, не разговаривали и никак не реагировали на ее вопросы. Каждый был погружен в собственные мысли. Лишь спустя время Саша достал телефон и набрал знакомого подполковника полиции. Он вкратце рассказал про чудесное воскрешение его дочери.

— Саш, я все узнаю и перезвоню — пообещал мужчина и сбросил звонок.

Подполковник закурил прямо в собственном кабинете, выпуская дым в приоткрытое окно. Он не любил курить в помещение, но мужчина чувствовал, если сейчас не даст эмоциям утихнуть, то просто кого-то убьёт. Даже не начав разбираться, он понял — кто-то из сотрудников сильно накосячил.

Уже к вечеру было известно, что лаборант потерял образцы и не придумал ничего лучше, как подделать результаты, ведь кроме той девушки больше никто не мог находиться в доме. Лаборант успел успокоиться: девушка так и не нашлась, все сошло с рук, никто не узнал об ошибке. Значит ничего страшного не произошло, и тест бы все ровно совпал.

Следователь ещё раз пообщался с задержанным мужчиной, который отвозил его и Алексея к тому дому.

— Это была моя соседка — признался заключенный — ей семнадцать. Поэтому я ничего не рассказывал о ней. Не хотел портить жизнь девчонке. Она просто захотела подзаработать, а мне нужна была помощь.

Мужчина поставил на стол руки, согнутые в локтях. Ладони сложил в замок, и на них опустил голову. Глаза были прикрыты, а уголки губ опустились вниз. Он молчал какое-то время, а следователь терпеливо ждал продолжение рассказа.

— Я все это время надеялся, что Дашка сразу покинула дом, как мы и договаривались — продолжил арестант — дом не должен был взрываться. Мы разлили бензин, она должна была просто поджечь, через пять минут после того, как мы подъедем и уходить через задний двор. Мы не знали, что там есть газовые баллоны, что они рванут с такой силой. И тем более не хотел, чтобы погибла молодая девчонка. Ей ведь было только семнадцать. Она росла на моих глазах. У неё была вся жизнь впереди.

Следователь отчитался перед начальником о новой информации, было принято решение повторной экспертизы и пересмотра приговора. Подполковник рвал и метал — такого позора еще никто и никогда не видел. Он тут же перезвонил Александру обо всем сообщил, пообещал наказать провинившихся, только Саше не стало легче.

Назад ничего не вернёшь. Из памяти не стереть похороны собственной дочери. Как его мать тяжело перенесла известие о гибели внучки. Как он сам оплакивал дочь. Он тогда вместе с ней похоронил часть себя. И заново жить, будто ничего не произошло, он не сможет.

Но самое страшное: его дочь была одна, когда больше всего нуждалась в родных. Очнуться в незнакомом месте, запертой в собственном теле, когда нет возможности говорить или шевелиться, и при этом рядом нет никого из близких. Такого не пожелаешь даже врагу, а его единственной любимой дочери пришлось пройти через это. Саше казалось будто бросил дочь в самую трудную минуту, и незнание не освобождало его от разъедающего чувства вины.

На следующее утро Александр был уже рядом с дочкой. Его не хотели пускать, так как не приемные часы, но все же с разрешения глав врача, пропустили. Мужчина долго смотрел на свою малышку и не решался подойти. Он не верил собственным глазам. Осознание приходило медленно. В первый день Александр не смог и слова выдавить из себя. Просто был рядом. Держал ее за руку. Гладил по волосам. И жадно вглядывался в родные черты лица.

Ночью он не спал. Даже не пытался ложиться. Куча мыслей в голове роем кружили, не давали покоя, сводили с ума. На следующее утро он снова пришел, чтобы провести с дочерью весь день. На этот раз слова находились. Он вспоминал ее детство, их совместное времяпрепровождения, какой она всегда была сильной.

Александр задержался в соседнем городе на месяц. Он проводил у постели дочери с открытия и до закрытия больницы, учился за ней ухаживать, отчего местным санитаркам было неловко. Аню еще раз прооперировали, врачи каждый день боролись за нее. И уже вскоре девушка могла осознано шевелить пальцами руки, начала издавать звуки, пытаясь отвечать. Чаще Саша задавал дихотомические вопросы, чтобы понимать дочь. Теперь они снова болтали обо всем целыми днями, как это было и раньше.