Если бы его спросили, Демарко не смог бы толком объяснить, почему он решил, что Хьюстон появится этим вечером в клубе. Но он был в этом уверен. Каким-то образом это заведение или отношения Бонни и Хьюстона были связаны с убийством в доме писателя. Демарко это сознавал. Это сознавал Хьюстон. И Бонни тоже сознавала это. Хьюстон был рабом привычек, человеком, который, как и многие другие люди, находил успокоение в устоявшемся укладе жизни. И предпочитал не разжигать огонь не поддающихся контролю эмоций и действий. Он провел несколько вечеров в том же месте, что и Бонни. Даже вечер того четверга, когда Хьюстон не появился в клубе. Он тоже провел его там, где и Бонни. Демарко чувствовал это нутром. А потом Клэр, Томми, Алисса и Райан были убиты, и очевидцы видели Хьюстона бродящим в потрясении по улицам. А теперь снова наступил четверг. Куда еще мог податься Хьюстон – потерянный, обезумевший от горя и снедаемый чувством вины или яростью?

Демарко снова кинул взгляд на часы: 22:07. «Где же ты, черт тебя подери?»

Наконец сержант признался себе, что ошибся. Хьюстон не появлялся. Сержант послал обоим патрульным эсэмэску: «Пусть она выйдет». К счастью, один из них почувствовал вибрацию телефона в гремящей истерии «Деф Леппард».

Через четверть часа двери заднего входа распахнулись, и вышедшая из них женщина медленно обвела глазами припаркованные машины. Она стояла спиной к свету, и Демарко не видел ее лица. Но одета женщина была не как танцовщица – в свободные брюки и блузку с короткими рукавами и воротничком. Демарко приоткрыл свою дверцу, высунулся из салона и со словами «Сюда» подмигнул ей фонариком. А потом снова захлопнул дверцу.

Теперь уже уверенно, Бонни направилась к нему длинными, сердитыми шагами. Дверь с шумом захлопнулась за ее спиной, и во внезапно возникшей темноте Демарко на минуту потерял ее из виду. И увидел Бонни только тогда, когда она уже подошла к капоту его машины. Сержант перегнулся и открыл дверцу пассажирского сиденья.

Положив обе руки на крышу автомобиля, Бонни наклонилась и заглянула внутрь:

– В чем дело?

– Нужно поговорить, – коротко бросил ей сержант. – Садитесь.

Бонни дважды моргнула, и теперь Демарко заметил в ее глазах гнев. Но гнев этот был явно наигранным, скрывавшим что-то другое. Когда Бонни заговорила, в ее голосе не было раздражения – в нем звучал только страх.

– Мне нужно работать, вы же понимаете.

– И все-таки вам придется со мной поговорить.

Бонни отпрянула, выпрямилась и бросила взгляд на клуб.

– Что за хрень, – процедила она. Демарко не проронил ни слова. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше, не таким взвинченным.

Бонни села в машину, хлопнула дверцей и уставилась на сержанта. Он выключил магнитолу и с улыбкой повернулся к ней.

– Вы что, издеваетесь? – прошипела Бонни.

Демарко улыбнулся ей еще шире:

– Где вы были в четверг ночью две недели тому назад? – спросил он.

И скорее почувствовал, чем увидел, как она вздрогнула. И, даже не вглядываясь в ее лицо, ощутил в ней всплеск негативной энергии – внезапный и мимолетный, но направленный явно на него.

– А где я могла, по-вашему, быть? Там же, где и всегда. Здесь, в клубе. Работала. Приглядывала за своим заведением.

– Если вы будете мне лгать, Бонни, нам придется продолжить этот разговор в другом месте. Там, где сиденья не такие мягкие и удобные.

– Зато в присутствии моего адвоката, – парировала Бонни.

– Меня это устраивает. Я имею право задержать вас для допроса на семьдесят два часа. За это время мы с вами и вашим адвокатом успеем побеседовать несколько раз.

Бонни уставилась в лобовое стекло.

– Мне известно, что вы были с Хьюстоном в тот четверг. Когда он приехал по своему обыкновению в клуб.

– Ну да. Я ездила на литературные чтения. Мое любимое занятие.

– В нашу прошлую беседу вы понятия не имели, где был Хьюстон в тот вечер.

С полминуты Бонни сидела, согнувшись вперед, неподвижно и молча. Потом выдавила:

– Видит бог, я не совершала ничего плохого.

– Я знаю, что не совершали. С чего бы? Вам нравился Томас Хьюстон. Вы нравились ему. Вы просто проводили с ним много времени за разговорами? Так?

– Кто вам это сказал?

– Так где вы были с ним в тот четверг? – повторил свой вопрос Демарко. – Я знаю, что вы были вместе. Вы провели вместе всю ночь, но вы не ездили в Цинциннати. Так что либо вы скажете мне правду, либо я в течение двадцати четырех часов выясню это сам и вернусь сюда с ордером на ваш арест. И закрою вас, Бонни.

– То, что вы делаете, незаконно.

– Я опрашиваю свидетеля. В этом нет ничего незаконного. И пока у меня нет оснований для вашего ареста. Но если я пойму, что вы скрываете от меня важную информацию, я буду вынужден вас арестовать. И я вас арестую. Выбор за вами, Бонни.

Демарко дал ей несколько секунд на размышление, а потом добавил:

– Имейте в виду, что я веду расследование не заурядного преступления, а тяжкого убийства. Погибло четыре человека. И трое из них – дети.

С каждой минутой Бонни все больше и больше наклонялась вперед; она почти уже упиралась лбом в приборную панель, прижимая сжатые в кулаки руки к животу. Демарко терпеливо ждал, пока она все взвесит. Прошла целая минута. Но шум музыки из клуба больше не нервировал его. Сержант чувствовал себя теперь намного спокойнее.

– Он возил меня делать аборт, – призналась вдруг Бонни.

Теперь пришла очередь вздрогнуть Демарко.

– Томас Хьюстон?

– А разве не о нем мы говорим?

– И куда он вас возил?

– В Кливленд. Я сделала аборт в тот четверг, после обеда. И ночь мы провели в «Сьюпер 8», чуть в стороне от федеральной трассы. А утром вернулись назад.

– Вы же знаете, я могу все это проверить, – сказал сержант.

– Проверяйте, – пожала плечами Бонни. – Аборт я делала в Женском центре на Уотер-стрит. Назвалась Бонни Джин Бернс. Это Томас подсказал мне такое имя. По-моему, оно из стихотворения одного старого поэта.

– Но почему Хьюстон? – спросил Демарко. – Почему именно он возил вас туда?

Бонни повернула голову и посмотрела на него сквозь темноту:

– А вы как думаете, почему?

– Вы хотите сказать, что это был его ребенок?

– А я о чем вам твержу! – услышал сержант вымученный ответ.

– Хьюстон изменял с вами своей жене?

– А что, в это так трудно поверить? Или вам просто не хочется в это поверить?

Демарко не нашелся, что ответить.

– А вы когда-либо говорили с ним о том, чтобы быть вместе? Я имею в виду – постоянно?