– Я просто пытаюсь составить представление о его передвижениях до вечера прошлой субботы.

– А Том точно выступал в Цинциннати?

– Уверен, что да. Спасибо вам, Нейтан, за то, что удовлетворили мое любопытство к процессу сочинительства.

– Том не стал бы нас обманывать насчет выступления. Может, он поэтому рассказал нам о нем только потом?

Демарко помолчал, собираясь с мыслями.

– А вы не знаете, Хьюстон не проявлял особого интереса к какой-нибудь конкретной студентке?

– Он проявлял интерес ко всем своим студентам и студенткам.

– Вы же прекрасно понимаете, Нейтан, о чем я спрашиваю.

– Я ничего такого не замечал. Ни разу.

– Он никогда не делился с вами об этом?

– Нет.

– О’кей. Тогда скажите мне вот что. Нет ли у кого из студенток серьезной болезни? Может быть, даже неизлечимой?

– Что? Нет. А с чего вдруг такой вопрос?

– А небольшой хромоты? Не припомните? Никто из девушек не прихрамывает при ходьбе?

– Да вроде нет… Ничего такого. У Тома не было любовных интрижек. А почему вы спрашиваете о таких вещах?

– Береги себя, сынок, – пожелал Демарко и нажал отбой.

* * *

У Демарко наконец включилось чутье. Обычно люди говорят «чует нутром». Но у Демарко чуйка находилась дюймов на восемь выше нутра, чуть ниже грудины. И была бесформенной, теплой и с металлическим привкусом. Как будто сержант проглотил кусок свинцового стейка и тот застрял там, затрудняя дыхание. Возможно, эта тяжесть зависла в груди свинцовым комком потому, что Демарко верил на все сто процентов, что телефонный звонок подтвердит его догадку: Хьюстон не выступал в колледже Цинциннати вечером того четверга. Демарко был уверен – ту ночь писатель провел с Бонни. Вот только где? Хьюстон вряд ли бы захотел, чтобы в его выписке по кредитной карте фигурировал счет за мотель. Поэтому сержант, прежде чем выяснять номер факультета английского языка и литературы в колледже Цинциннати, заглянул к патрульному Кармайклу.

– Сделай одолжение – раздобудь мне все выписки по банковским счетам Хьюстона за последние три месяца. Меня интересуют любые операции по списанию средств по средам или четвергам за этот период. Со всех текущих счетов, как общих, так и всех прочих. И снятие денег в банкомате. Дай мне знать, как только что-нибудь найдешь.

Вернувшись снова в свой кабинет, Демарко высветил сайт цинциннатского колледжа и разыскал телефон куратора магистерской программы факультета, Элис Брэмсон. Ее не оказалось на месте, и сержант оставил голосовое сообщение с просьбой перезвонить ему. Затем постучал пальцами по столу, раздумывая, стоит ли сходить за еще одним стаканчиком кофе. Хотя ему совсем не хотелось заливать комок свинца, уже подступавший к самому горлу. «Ненавижу ждать», – в сердцах чертыхнулся Демарко. Но напряжение не отпустило его. «Ненавижу ждать!» – громко крикнул сержант. И ему вроде бы полегчало. Но этот крик привел к нему на порог патрульного Кармайкла.

– Вы же дали мне это поручение всего минуту назад. Я работаю так быстро, как только могу.

– Я не с тобой разговаривал, – мягко сказал Демарко. – Спасибо тебе огромное. И, пожалуйста, прикрой за собой эту чертову дверь.

К четырем часам дня Демарко уже знал две вещи.

Факт первый: со слов Элис Брэмсон, Томас Хьюстон не выступал в Университете Цинциннати со времен публикации своего второго романа. Элис бы очень хотелось, чтобы он приезжал к ним регулярно; ей нравилось его творчество. И у нее сохранились приятные воспоминания о его последнем визите. Но в тот четверг он не выступал в Цинциннати – это абсолютно точно, иначе она бы непременно пошла его послушать, захватив с собой его последний роман в надежде на автограф.

Факт второй: в каждый из девяти четвергов, предшествовавших гибели его семьи, Томас Хьюстон снимал деньги в банкомате, расположенном примерно в двенадцати милях от его дома. Но не с их совместных с Клэр счетов, а с его персонального банковского счета. Практически всегда Хьюстон снимал по восемьдесят долларов в течение двадцати минут после половины восьмого вечера. И только один раз он снял триста долларов (максимальный лимит в день). Эта операция была произведена утром, в 06:42, за два четверга до гибели его жены и детей. И накануне того дня, в среду вечером, а точнее в 16:16, Хьюстон тоже снял со своей карточки триста долларов.

На основании этой информации Демарко смог сделать два предположения. Первое: суммы в восемьдесят долларов Хьюстон снимал каждую неделю для покрытия расходов на стрип-клуб (оплаты за вход, напитки и разговоры с Аннабел в VIP-комнате). А вот шестьсот долларов (два раза по триста) пошли на что-то другое.

Второй вывод: Бонни ему лгала!

Демарко просмотрел свои записи в блокноте. «На что они с Хьюстоном могли потратить шестьсот баксов в тот четверг? Или в пятницу? А может, за два дня?» После звонка в секретариат факультета английского языка и литературы сержант уже знал, что Хьюстон попросил в тот четверг выходной, но появился в колледже в пятницу и пробыл в своем кабинете с часу до трех дня, а потом резко засобирался и уехал домой, чтобы успеть на игру в баскетбол с Томми.

Судя по всему, жизнь писателя выбилась из своего традиционного уклада где-то в половине седьмого утра в четверг и вернулась в привычное русло после полудня в пятницу – отклонения от нормы на целых тридцать часов!

«Кто, кроме Бонни, мог быть тому причиной? – задумался Демарко. – Не Дэнни точно. И не Нейтан. Может быть, Моби, брат Бонни»? Сержант понимал: если он пообщается с Моби, об их разговоре вскоре узнает и Бонни. «А что, если в деле замешан Текс? Но кто он и что собой представляет?» Ни его фамилии, ни последнего места жительства Демарко не знал. Он знал только о его связи с Бонни, и то со слов Дэнни.

«Пожалуй, нужно выпить еще кофейку», – решил сержант. Но не успел он наполнить кружку и наполовину, как в голову пришла одна мысль. С кофейником в руке он ворвался в кабинет Боуэна:

– Я собираюсь привлечь Кармайкла и Моргана – поработать немного сегодня вечером сверхурочно.

– Что за работа? – спросил Боуэн.

– Сиськи и задницы.

– Ты хочешь увидеть их задницы?

– Оставь свои фантазии при себе, – буркнул Демарко и добавил: – Они должны быть в штатском. Я хочу, чтобы они понаблюдали за работниками и посетителями «Уисперса» внутри, пока я буду наблюдать за ним снаружи.

– Думаешь, Хьюстон может там появиться?

– Нет. Но женщина – владелица этого заведения – что-то скрывает о своих отношениях с Хьюстоном. Подозреваю, что они более тесные, чем она утверждает. И там есть еще один сомнительный персонаж, не мешало бы и его проверить.

– Это точно не просто предлог, чтобы еще раз полюбоваться на голых девиц?

– Для этого я плачу за кабельный канал «Шоутайм». А ты, будь добр, дай нам разрешение на работу сверхурочно и выпиши денег. Договорились?