нас никто не догнал. Через десять тоже. Значит, все хорошо. Мы благополучно добрались до школьного сада, где нас уже ждали девки. Наташка была среди них. Вот и чудесно.

Репетиция прошла, как по маслу. Чирлидерши прыгали, скакали, делали пирамиду. В некоторых местах кривоватую, но тем не менее. По сравнению с первым разом сейчас это был верх мастерства. В наличие имелся даже тот самый флаг, которым Ленка должна была размахивать. Подсуетились мои спортсменки. Правда, выглядел он специфически. Девки просто взяли черенок от лопаты и присобачили к нему кусок ткани, на котором синей краской написали слово "Динамо". Но в конце концов, мы не чемпионате мира. Пойдет. Да и не будет там никому дела до этого флага. Как и до Ленки, которая с гордым видом вставала в позе звёзды перед тремя пирамидами и мотыляла этим произведением деревенского искусства из стороны в сторону.

Тренировка уже закончилась, когда меня окликнула Наташка.

— Жорик, ты говорил, должны быть ещё трико. Костюмы-то готовы. Только они… ну … без этого трико прям неприличные.

— Не переживай. Будут. Я их жду. Должны почтой прийти.

— Куда? — Наташка искренне удивилась,— У нас же нет почты. Ааааа… В Воробьевку? Почтальон оттуда письма возит и газеты.

— Ага. В Воробьевку. Вот завтра попрошу у твоего отца машину и поеду.

Отличная мысль. Есть повод смотаться в райцентр и проведать отца. По сути, до субботы, когда состоится матч, осталось два дня. Причина уважительная. Не подкопаешься. Потом вернусь, скажу Наташке, типа ничего не пришло. Это же почта… Не думаю, что сейчас она работает продуктивнее, чем через сорок лет. Придется, правда, девчонке сильно на совесть надавить. На чувство ответственности. А ещё лучше, признаюсь непосредственно перед матчем. Чтоб выбора не было у них. Короче, придумаю, как отправить девок в том виде, который нужен для победы.

— Ой, как здорово. А возьмёшь меня с собой? — Наташка оживилась.

Да что ты будешь делать? Не сидится им всем на месте… Конечно, не возьму. Вслух, ясное дело, сказал совсем другое.

— Наташ, я не против. Просто со мной брат поедет. Младший. И Андрюха. И Матвей Егорыч. Куда ж мы все? Машина не резиновая.

— Брат? Да, слышала. Бабы трепались. Правда твоя мать приехала?

— Угу. Мама. Мамуля моя. Любимая. А Семён так соскучился за это время, ни на шаг не отходит.

— Так, Матвей Егорыч тебе зачем? С Андрюхой.

Девчонка повернула голову в сторону Переростка. Тот стоял рядом с девками, что-то живо обсуждая.

— Ну, дед Мотя просто очень просил его прихватить, как случай выдастся. Какие-то дела в Воробьевке. Андрюха… Андрюха. А! Так мы на обратной дороге в Квашино заскочим. Ему по личному вопросу надо.

— По личному? — Наташка усмехнулась. — С Алкой, что ли, надумал мириться? Это он молодец. Давно пора. Алка хорошая. Знаю её неплохо. Мы вместе в школу ходили, в старшие классы. В техникум она, правда, не поступила. Что-то не вышло там. Но, думаю, в этом году опять попробует.

Я засмеялся. Вышло нервно и странно. По крайней мере, Наташка точно посмотрела на меня, как на дурака. А я бы не смог объяснить свою реакцию девчонке. Просто… Реально? У матери не хватило ума поступить в техникум? Черти что… В голове тут же нарисовался ее образ. Тот, из прошлой жизни. Уверенная в себе, разбирающаяся во всем, что только есть, депутат партии… Мы точно об одном человеке говорим?

— Слушай, ну, у вас все равно местечко остаётся. Ты, Андрей, Матвей Егорыч и брат. Поеду с вами. Нужно мне в Воробьевку. Очень.

Девчонка, не дожидаясь моего ответа, развернулась и пошла к своим подружкам.

Вот настырная, блин. Естественно, я вообще никого с собой брать на собирался. Тупо соврал. Лишь бы сплавить Наташку. А теперь как быть? Реально тащить весь этот цыганский табор?

— Жорик, чего задумался? — Переросток, заметив, что я остался один, нарисовался рядом.

— Думаю, Андрюх. Думаю… Мне завтра надо смотаться в райцентр. Дела там важные. А Наташка на хвост упала. Да ещё так упала, хрен скинешь. И машину брать только у председателя. Мимо этой девчонки не проскочить.

— Так ты придумай, как тебе ее по дороге потерять.

— Ага! Чемодан тебе, что ли? Как я ее потеряю? Итак сказал, что ты, дед Мотя и Сенька со мной поедите. Вообще параллельно ей. Место есть, говорит, я с вами. Куда, блин, с нами? Она любопытная. Нос свой сует везде. И вообще, есть подозрение, следит за мной.

— Зачем ей это? — Андрюха сначала хохотнул, но потом, глядя на мое серьезное лицо, сам проникся настроением. — Ты без шуток говоришь?

— Без шуток. Когда с Матвеем Егорычем ночью на кладбище ходили. Помнишь? Мухтар к нам потом прибился.

— Ну. — Переросток кивнул.

— Вот тебе и "ну". Теперь вспомни, что сказал Егорыч. Не мог пёс один по деревне бегать. Значит, с ним изначально был кто-то из хозяев. Кто? Не председатель же? Правда?

— Наверное, ты прав, Жорик… Николаичу незачем ночью куда-то ходить.

— Не наверное, а точно. Сам подумай. Если только Николаич страдает лунатизмом. Вышел с собакой со двора, а потом упал в кустах и продолжил спать.

— Ого! А такое бывает? — Андрюха аж рот открыл от удивления.

— Нет! Не бывает, конечно! Это сарказм. Как раз имею в виду, что такого точно не бывает. Мухтара со двора вывели. И могла это сделать только Наташка. Следила за нами с Матвеем Егорычем. Отвечаю. А когда Мухтар спалился, она просто не стала себя афишировать. Пришлось бы объяснять, какого черта шляется в ночи по селу, ещё и за нами следом. А перед этим я заходил к ним домой. Наташка мне прямо сцену закатила. Всех припомнила. И Ленку, и Лидию. И даже Клавку твою …

Услышав имя продавщицы, Андрюха резко погрустнел. Походу, память о прелестях Клавдии была ещё свежа.

— Ты мне это брось! Понял? — Моя, кстати, память, тоже не увяла. Только помнил я не о самой продавщице, а обо всем, что с ней связано. — Второй раз дураком выглядеть не собираюсь. Все. Закончилась ваша жаркая любовь.

— Да я понимаю…— Андрюха тяжело вздохнул. — Но … как увижу ее со стороны…Помнишь, мимо школы ходила? Аж сердце замирает.

— Знаешь, что… Во-первых, это не сердце. То, что у тебя замирает, находится гораздо ниже