Франция, весна, 1803

Дорога от паромной переправы до Парижа подходила к концу. Они оставили позади бледно-зеленые пологие холмы и необычные на вид белые фермы. Кэтрин не обладала способностью Джейсона спать в тряском экипаже, поэтому с огромным нетерпением ждала, когда покажется город.

В пути они останавливались у придорожных гостиниц лишь для того, чтобы сменить лошадей и наскоро поесть – чаще всего Джейсон заказывал корзинку с сандвичами, чтобы не задерживаться на следующей станции. Лишь однажды они простояли несколько часов, пока меняли сломавшееся колесо Наблюдая, как Джейсон нетерпеливо расхаживает взад-вперед в номере провинциальной гостиницы, Кэтрин осознала тот факт, что его желание поскорей оказаться в Париже никак не связано с ней. Она напрасно боялась, что все путешествие ей придется отбиваться от его попыток заняться любовью. Он вообще едва замечал ее присутствие в экипаже и, казалось, забыл о ее существовании. Кэтрин обнаружила, что этот недостаток внимания даже задевает ее.

Колесо треснуло, попав в глубокую выбоину на дороге: французские дороги оказались много хуже английских, а английские были ужасны. Экипаж содрогнулся от толчка, а Джейсон так и не проснулся, раскачиваясь в унисон с движущимся экипажем.

Она подолгу изучала его спящее лицо, живое, без суровых морщин – они исчезли, разгладились, – это было лицо молодого человека, не способного похитить и изнасиловать женщину. Но Кэтрин трудно было обмануть. По своему горькому опыту она знала, как мгновенно меняются его желания и намерения. Она попробовала представить, что было бы, если бы он мог предположить, что она хочет вернуться в Англию. Сказать ему правду и рассчитывать на его милостивое разрешение? Она даже не рискнула предположить, что такой вариант возможен, и отказалась от него так же быстро, как и придумала. Время для откровений такого рода упущено, и она со злостью выбранила себя за то, что была такой упрямой дурой.

Погруженная в грустные размышления, Кэтрин безучастно смотрела в окно, а повернув голову, неожиданно столкнулась с изумрудным взглядом проснувшегося Джейсона. Оказывается, он уже проснулся и какое-то время внимательно изучал ее профиль. Взгляд у него был настолько холодно-расчетливым, что на мгновение она испугалась: не прочел ли он ее мысли? Страх заставил ее заговорить первой, чтобы избежать унизительных замечаний.

– Хорошо отдохнул? Должно быть, ты здорово вымогался, если спал так долго.

Джейсон лениво улыбнулся, его зеленые глаза чуть блеснули, когда он медленно протянул:

– Как правильно ты произносишь слова, точь-в-точь как ученица в монастырской школе. – Он помолчал, разглядывая ее с откровенной насмешкой, потом мягко добавил:

– Но мы-то знаем, что это не так, верно?

Кэтрин стоило труда удержаться, чтобы не выпалить резкие слова, уже вертевшиеся на кончике языка; глаза выдали ее негодование, и она колко ответила:

– Можешь думать, что это, если тебе нравится. Я не собираюсь злиться, и если ты намерен позабавиться, изводя меня насмешками, то уверяю – у тебя ничего не получится.

Изумившись ее холодному тону, он привел ее в замешательство, внезапно спросив:

– А почему ты подумала об этом именно сейчас?

– Почему? А какая, собственно, тебе разница, что я думаю? Он бросил на нее острый взгляд и промурлыкал:

– Обычно мне наплевать на то, что думает какая-либо женщина, но шестое чувство мне подсказывает: здесь что-то не так, ты что-то мне не сказала, что-то, что я должен бы знать!

Чтобы преодолеть замешательство и не выдать себя, она не стала отвечать, а сама спросила:

– Откуда ты это знаешь?

– У тебя очень выразительное лицо, дорогая ведьмочка, боюсь, оно выдает твои мысли.

Напуганная до глубины души, она вернула ему мяч их разговора:

– Если я так легко выдаю свои мысли, что же ты спрашиваешь? Почему просто не читаешь их по моему лицу?

– Не люблю подсматривать, мне бы хотелось казаться положительным.

Она едва не поддалась на провокацию, но стерпела и сохранила выразительное молчание.

Несколько минут они ехали в тишине и спокойствии, потом Джейсон начал показывать ей достопримечательности – они въезжали в окрестности Парижа.

Уже стемнело, когда Джейсон провел ее по мраморному фойе отеля «Крильон» к длинной полированной стойке, где их поджидал портье в мрачной, черной с белым, униформе. Кэтрин едва держалась на нотах, платье ее было помято, она чувствовала голоде, мечтала принять ванну и ее совершенно не заботило, что подумают о ней служащие отеля. Но все же она вздрогнула, словно от укола булавкой, когда консьерж промурлыкал:

– Прошу вас, мадам и мсье Сэвидж, следуйте за мной. – И повел их к великолепным апартаментам на третьем этаже.

Показывая им две спальни, гостиные, туалетные комнаты, он повернулся к Джейсону и произнес извиняющимся тоном:

– В предварительных инструкциях не было сказано, что прибудет и мадам Сэвидж, но мы заверяем, что для горничной мадам будет приготовлена комната возле комнаты вашего слуги. Могу добавить, что, если мадам или мсье нуждаются в услугах служащих отеля «Крильон», пока не прибудут ваши слуги, пожалуйста, сообщите мне, и все будет сделано.

Низко поклонившись, он вышел из комнаты, оставив за собой зловещее молчание.

– Мадам Сэвидж? – гневно взорвалась Кэтрин. Джейсон повернулся к ней, насмешливая улыбка скривила уголки его губ, густая темная бровь поползла вверх:

– А ты предпочитаешь, чтобы я громогласно объявил, что привез с собой любовницу? – спросил он сухо. – «Крильон» очень консервативный и респектабельный отель. Когда дядя послал сюда предварительное уведомление о моем прибытии, он не знал, что я буду не один. Он до сих пор ничего не знает об этом. Если бы знал, я уверен, отдал бы более осторожные распоряжения.

Решительно и зло, сверкая глазами, Кэтрин произнесла с поддельной наивностью:

– Тебя действительно беспокоит, что могут подумать о твоих действиях? Никогда не могла бы себе этого представить. Ладно, наверное, твой дядя – тот человек, которым ты восхищаешься. Я и размышляю, как бы он отнесся к изнасилованию и похищению женщины?

Джейсон равнодушно пожал широкими плечами.

– Взгляды дяди на мою мораль мне достаточно известны, и ты будешь изумлена, как часто его мнение обо мне совпадает с твоим.

Он подошел к тяжелой резной двери, выходящей в покрытый коврами коридор.

– Я распорядился, чтобы тебе приготовили ванну и чтобы прислали горничную разобрать твои вещи, как бы мало пока их ни было. Думаю, что ты сильно устала, так что поужинай в своих комнатах и пораньше ложись спать.