— Вот вы, товарищ Рокоссовский, правильно все говорите, — Сталин подошел к окну, откинул занавеску, глянул в окно и снова заходил по кабинету. — Может быть, причина такого положения заключалась в том, что у нас мало было опыта?

— В Забайкалье, на Дальнем Востоке, — Рокоссовский поворачивал голову так, чтобы не упускать из виду хозяина кабинета, — мы вместе с пограничными войсками всегда были готовы в течение нескольких часов приступить к активным действиям. И все эти вопросы тщательно отрабатывались на военных играх и полевых учениях. А в период угрожающего положения войска выводились в предусмотренные заблаговременно районы.

— В Киевском округе этого не было? — Сталин занял свое место за столом.

— Да, если сказать честно, то в округе господствовала тишь да благодать, — последовал ответ. — Если и проводились учения, то их цели были слишком далеки от реальной обстановки. Дислокация войск округа у нашей границы не соответствовала угрозе возможного нападения. Многие соединения не имели положенного комплекта. Накануне войны артиллерию вывезли на полигоны. Там она и осталась.

— Это же вредительство! — грозно произнес Сталин. — За это надо расстреливать на месте!

Рокоссовский испугался, что то, о чем они сегодня говорили, вместо дела может сослужить плохую службу многим военачальникам. И он будет выглядеть как доносчик, С тяжелым чувством разочарования он подумал о том, что зря вступил в эту полемику.

Переживания генерала, похоже, уловил Сталин. Он встал, остановился у стола и стал сосредоточенно выбивать из трубки пепел в стеклянную пепельницу. Он явно хотел дать ему время успокоить свои нервы.

— Я хорошо понимаю вас, товарищ Рокоссовский, — сказал тихо Сталин. — Этот разговор мне нужен для того, чтобы в дальнейшем делать правильные выводы и допускать меньше ошибок.

По всей вероятности, он выбрал для откровенного разговора Рокоссовского не случайно. Сталину доложили еще раньше, в 40-м году, когда Рокоссовского освободили из тюрьмы, что он талантливый военный специалист, культурный, начитанный и выдержанный человек. Выбор на Рокоссовского, видимо, пал и потому, что он, в отличие от многих военных, без паники встретил войну и организованно вступил в бой с фашистами.

— Вы хотите сказать, что указания свыше были иногда необдуманными и даже вредными? — Сталин набил трубку и снова задымил.

— Именно так.

— Приведите убедительный пример такого положения, — сказал Сталин, сделав ударение на слове «пример».

— Можно об этом судить по содержанию оперативного пакета, который был мною вскрыт в первые часы войны. Содержание его подгонялось под механизированный корпус, закончивший период формирования и обеспеченный всем, что положено по штату. А реально мы находились в начальной стадии формирования. Поэтому Генеральный штаб и округ поставили перед нами непосильные задачи. А это напрямую связано с неоправданными потерями людей и техники.

— Как вы думаете, почему они так поступили?

— Это делалось, думаю, для того, чтобы оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для «решительных» действий был отдан. А отдуваться будут те, кто его не выполнил.

— Что, по-вашему, надо было делать командованию Юго-Западного фронта в сложившейся ситуации?

— Когда были установлены направления главных ударов, основные группировки немцев, надо было срочно отводить войска в старый укрепленный район. Но время было упущено.

— Тогда чем же занималось командование фронта? — спросил Сталин с нотками недовольства в голосе.

— Оно без пользы затыкало бреши, образовавшиеся от ударов противника. Люди бросались на верную гибель, хотя заранее явно было видно, что таким способом немцев остановить нельзя.

— У нас еще много головотяпства, — сказал Сталин, откинувшись на спинку стула. — Скажите, как Вы относитесь к генералу Павлову?[25]

— В настоящее время я его плохо знаю. Когда я командовал дивизией в Белорусском военном округе, он был у меня посредственным командиром полка.

Сталин вызвал Поскребышева.

— Шапошников прибыл?

— Да, прибыл.

— Пусть заходит.

Маршал Борис Михайлович Шапошников, только что сменивший Жукова на посту начальника Генерального штаба, разложил на столе карту и с разрешения Сталина коротко доложил обстановку на Смоленском направлении.

— После отхода советских войск из Белоруссии командование самой мощной немецкой группировки — группы армий «Центр», не ожидая подхода полевых армий, начало наступление двух танковых групп. Мы думаем, что цель этого наступления — окружение и уничтожение наших войск на смоленском направлении. Этим самым гитлеровцы хотят открыть дорогу на Москву. Используя свое явное превосходство в живой силе, танках, артиллерии и авиации, противник форсировал Днепр на участке Орша — Рогачев и стремится овладеть господствующими высотами к югу от Ельни и к востоку от Ярцево. Командование вновь сформированного Резервного фронта еще не овладело обстановкой. На наиболее опасных направлениях создаются пять армейских групп. Перед ними ставится задача — нанесение контрудара в общем направлении на Смоленск с целью восстановления связи с 20-й и 16-й армиями и оказания им помощи в выходе из окружения.

Сталин, склонившись над картой, выслушал доклад Шапошникова, а затем сказал:

— На пост командующего группой, действующей под Ярцевом, назначаетесь вы, Константин Константинович.

С тех пор и до конца войны Рокоссовского и Шапошникова Сталин называл по имени и отчеству, а остальных, в том числе и Жукова, только по фамилиям.

— Есть, товарищ Верховный Главнокомандующий! — принял «строевую стойку» Рокоссовский. — Постараюсь ваше доверие оправдать!

— Какие дивизии и полки входят в состав группы? — спросил Сталин у маршала.

Шапошников покраснел и ничего не ответил.

— Подчиняйте себе все, что найдете по дороге от Москвы до Ярцева, — произнес Сталин, пожимая генералу руку. — Более конкретно получите задачу у командующего фронтом Тимошенко.

1

После тяжелого разговора со Сталиным, спустя два часа, Рокоссовский с небольшой группой молодых выпускников академии М. В. Фрунзе на двух автомашинах, на которых были зенитные пулеметы и радиостанция, выехал из Москвы. К вечеру этого же дня новое «соединение» прибыло на фронт.

Когда группа подъезжала к Касне, где располагался командный пункт маршала Тимошенко, на горизонте пылал яркий июльский закат. Над верхушками леса висела ярко-багровая полоса, будто предвестница кровавых боев в этой красивой лесной стороне.