я. — Когда с тобой начались изменения?

— Когда со мной... Что? Ты знаешь?

Я поморщилась от вибрации в голове, которую вызвал громкий голос Виолки.

— Знаю, потому что такая же. Всё, что мы видим, не связано с тёмными силами или ведьмами. В Лонии к таким людям относятся нормально, потому что это обычно. Там нас называют элланами.

Мысли о родном королевстве вызвали тёплые воспоминания. Никогда не придавала такого значению месту, в котором родилась, но теперь почувствовала любовь к тому, что называлось Лонией: от природы и людей, до социального устройства и ценностей. Увижу ли я родное королевство снова?

От сентиментальных мыслей меня отвлёк голос Виолки:

— Но служители церкви истинного света говорили, что вы во тьме, — словно заученной фразой попыталась возразить она.

— Они ошибаются, — резко ответила я, ощущая всколыхнувшуюся злость на людей, которые целое королевство вводили в заблуждение. — Я пока не могу сказать, почему, но, видимо, вашей церкви выгодно выставлять нас в подобном свете. Ведь мы имеем силу, с которой просто так не поспорить. Только элланы не делают с её помощью ничего плохого, как утверждают ваши церковники, скорее наоборот. Тебе же стало легче от моего прибытия.

— Я уже догадалась, что это ты, — Виолка замолчала, казалось, в нерешительности, но вскоре тихо продолжила: — А в Лонии все знают, что ты... эллан? — новое слово она будто попробовала на вкус.

— Да, все с рождения в моём окружении об этом в курсе. И даже больше: нас обучают взаимодействовать с энергией.

Ненадолго повисла тишина. Я представила, как сложно Виолке предположить полярно другое отношение к подобным нам. От сожаления внутри завязался тугой узел.

— Мне самой никогда не казалось это чем-то плохим. Я видела в тех золотых лентах прекрасное. Но... — Виолка замолчала, подбирая слова, — не все ленты одинаково хороши.

Я чертыхнулась, осознав, что она говорила о свободной энергии. Её ведь никто не предупреждал, насколько опасно касаться их. Чудо, что она дожила до своих семнадцати лет.

И словно прочитав мои мысли, Виолка вдруг произнесла ожившим голосом:

— А я не одна здесь такая была. Дружила с девочкой, Иманила её звали. Мы часто смотрели на другой мир. Но она умерла пару лет назад, — последние слова повисли в воздухе тяжёлым сгустком.

Не самые подходящие воспоминания, особенно когда тебя собираются поджарить на костре, как окорок.

— Понимаешь, без обучения...

Где-то поблизости заскрипела дверь, затем раздались уверенные шаги. Внутренне я вся натянулась, как струна, осознав, что наша отсрочка подошла к концу. Пролетело несколько часов, но они показались ничтожными крупицами перед предстоящими событиями.

Церковники с нами не церемонились. Мы ж не люди, мы ведьмы.

Коридоры, по которым нас вели, были тут и там испещрены островками плесени. Как назло, пока поднимались по деревянной лестнице, у меня закружилась голова. Стены и пол поплыли, наслаиваясь причудливыми зигзагами. Пару раз я споткнулась, но меня «ласково» заставили идти дальше, дёргая так, что рука чуть не вывихнулась.

На третьем этаже голова пришла в норму, и я смогла осмотреться. Здесь обстановка разительно отличалась от той, в какой сидели мы. Словно это были два разных здания. Побелённые гладкие стены контрастировали с алой ковровой дорожкой с белой каймой. Я ехидно подумала, что наши грязные ноги запачкают эту обитель. Пришедшую мысль догнала следующая о том, что потом нас сожгут, и запачканный ковёр покажется мелочью.

От сравнения ущерба меня отвлекли открывшиеся резные двери. Нас завели в просторную комнату. В дальнем конце на белом стуле со спинкой сидел человек в летах. На нём была красная накидка, должная, видимо, внушить статусность. Вокруг не наблюдалось другой мебели, кроме тяжёлых алых штор под цвет накидки сидевшего.

Я оглядела остальную часть помещения. К моему удивлению у окон стоял отец Виолки и женщина, которую я встретила несколько дней назад с корзинкой у поля. Что она-то здесь забыла?

Больше всего происходящее напоминало суд. Значит, есть шанс как-то повлиять на этих олухов.

— Вы обвиняетесь в прикосновении к тьме и ведьмовстве! Свидетели, вам слово, — сухо сказал скучающий мужик, который являлся, по всей видимости, судьёй. Он достал платок и потёр лысину, кругляшом прорезавшую седые волосы на макушке.

Первым взял слово отец-предатель.

— Моя дочь всегда была со странностями. Я много раз замечал, как она смотрит в пустоту невидящим взглядом, словно одержимая. А после приезда этой ведьмы она встала буквально со смертного одра. Её не смог вылечить местный врач. Что это, если не ведьмовство? — закончил Гуер, не глядя в нашу сторону.

Виолка сделала несмелый шаг вперёд, смотря на отца глазами, полными мольбы, но её грубо остановил один из сопровождавших нас мужчин в тёмной одежде.

— Но папа, — жалобно пискнула она.

— Вам, обвиняемые, дадут слово после. Следующий свидетель, — прервал её судья.

Вперёд выступила женщина, стоявшая рядом с Гуером. Свидетель? Какая неожиданность. Ведь не было ничего, что она могла бы засвидетельствовать.

— Эту девицу, — она ткнула в меня пальцем, — я видела у проклятого участка поля на их земле, — женщина кивнула на Гуера, который недовольно поджал губы, но промолчал. — Она что-то шептала и размахивала руками, смотря в пустоту перед собой. Вела себя как одержимая тьмой.

Я внутри негодовала от возмущения. Злость даже перекрыла головную боль. Хотелось подойти и заставить лгунью замолчать. Но я терпеливо ждала, когда мне дадут слово.

— Хорошо, — со вздохом проговорил судья. — Свидетели предоставили весомые доказательства. У обвиняемых есть, что сказать в своё оправдание?

Настал мой звёздный час! Я расправила плечи.

— Да! — я сделала уверенный шаг вперёд и смело посмотрела на него. — Начну с того, что всё сказанное этой женщиной — ложь. Она меня не видела на поле, мы встретились на дороге, где я просто прогуливалась. А её россказни — чистой воды выдумка.

Женщина открыла рот, чтобы возразить, но судья поднял руку, останавливая её.

— Зачем ей это выдумывать? — лениво поинтересовался он.

— У неё спросите, — раздражённо ответила я.

Ну и система правосудия! Сказали — значит было. Превосходно!

Судья поддался вперёд и вперил в меня свои глазки-бусинки.

— Я у тебя спрашиваю, ведьма, и ты не единым словом не оправдала себя! У другой есть что сказать? — он перевёл взгляд на Виолку.

Я тоже глянула на неё. Опущенная голова и обречённый вид мне совсем не понравились.

—