– О Боже. Я думала, что потеряла и тебя тоже.

Я снова попробовала встать. Огонь постепенно топил лед в моих конечностях. Слишком медленно. Легкие наполнились дымом.

– Тэм, – прошептала я хриплым старческим голосом.

Было очень жарко, а воздух стал таким густым, что я едва могла дышать.

Она быстро начала действовать, осторожно высвобождая мамино тело из моих рук.

– Мы должны вытащить тебя отсюда. Ты можешь двигаться?

Дом снова сотрясся от грохота. Клубился дым. Тамсин была тенью в красноватой темноте.

– Почти не могу, – прохрипела я.

Она схватила меня под мышки и подняла. Как раз в это время мои ноги подхватили меня, но они тряслись и дрожали, как у новорожденного жеребенка. Я кое-как удержалась, и мы, спотыкаясь, направились к задымленному дверному проему. На секунду я оглянулась назад. На мамины золотисто-седые волосы. На ее мягкие щеки. На все еще сияющий меч, который солдат вонзил ей в спину.

Глаза начало жечь.

Тэм толкнула меня к дымящейся дыре в стене. Дерево раскололось, из него валил дым, но этот выход был безопаснее, чем тот ад справа от нас, где раньше была кухня. Еще один рывок, визг дерева, и мы упали на грязную землю.

Прежде чем я успела сделать вдох полной грудью, Тэм снова потянула меня наверх и прочь, в замерзшую темноту леса. Жар горящего дома преследовал нас вплоть до линии деревьев. Пепел и угли падали на снег и с тихим шипением остывали.

Тэнси ревела, а лошади ржали.

Я собиралась побежать к ним, но Тамсин не отпустила мою руку.

– Животные свободны. Они в безопасности. Просто испугались. Скоро они убегут в деревню.

– Куда мы идем?

Я тяжело дышала. Не отвечая, она продолжала тянуть меня в лес. Мои ноги уже начали лучше меня слушаться, но я была дезориентирована темнотой и беспорядочным маршрутом Тэм и продолжила спотыкаться. Наконец она замедлилась и остановилась. Я понятия не имела, где мы находимся, за исключением того, что она увела нас и с фермы, и из деревни. Мы оказались в особенно дикой части леса. Она упала в снег на колени, темная тень на тускло-белом фоне. Ее лисья шапка съехала набок и была вся в пятнах – падающие угольки опалили мех.

– Здесь мы будем в безопасности, – сказала она. – Пока что.

А затем она закрыла лицо руками и разразилась глубокими, ужасающими рыданиями.

Я опустилась рядом с ней на землю. Было слишком много всего, о чем я не хотела думать, но теперь, когда мы остановились, когда мы оказались в безопасности, мне больше ничего не оставалось. Думать. Задаваться вопросами. Зная, что мне не нужен ответ, страшась того, что она скажет, я прошептала:

– Где Хаган и Дьюард?

Она лишь зарыдала еще сильнее и, словно пытаясь сдержать боль, свернулась калачиком.

Ее реакции было достаточно.

Я не заплакала. Мое горе бурлило, словно лава. Под оцепенением и пустотой оно горело ненавистью, гневом и печалью. Оно обратило ясные глаза на события вечера, рассматривая каждое действие. Каждую реакцию.

Оно начало разрабатывать свой план мести.

Я должна была обнять Тэм. Чтобы она поплакала у меня на плече. Я должна была впустить горе. Но я держалась прямо и напряженно осматривала лес в поисках любого признака того, что ее шум потревожил не только птиц. Я должна была защитить ее от любой угрозы.

Как я не смогла защитить свою семью.

Даже золотой свет свечей не мог скрыть серого оттенка кожи короля Олдера. Его тело, осунувшееся и костлявое, мирно покоилось на большой кровати. Он не кашлял. И не дышал. Его тело все еще было оплетено магией, но в ней уже не было никакой необходимости. Даже просто стоя там, рядом, я чувствовала, как она постепенно растворялась. Я знала, что большая часть этой рассеивающейся магии принадлежала мне.

Стоявший за моей спиной Верон прочистил горло, но я не обратила на него внимания. Вместо этого я проглотила свое отвращение и наклонилась вперед, чтобы поцеловать короля в лоб. И когда я наконец в достаточной мере продемонстрировала свое горе, то повернулась к стоящим у двери советникам.

– Через два дня тело короля Олдера предадут огню. Мы только что отправили домой всех гостей с церемонии, и будет сложно собрать их снова. Но те, кто успеет добраться, могут присутствовать. Королевство будет скорбеть в течение шести месяцев.

Этого объявления все и ожидали. Берк научил меня, как вести себя в случае смерти короля. Мы были готовы.

– У вас есть новости насчет принца Кендрика? – спросила я, заранее зная ответ. Но я понимала, что все равно должна задать этот вопрос.

Верон покачал головой.

– Он словно испарился. Мы не нашли ни единого следа и не смогли понять, что с ним случилось.

Они с Найлом все еще цеплялись за надежду, что он жив. Видение Эвры было встречено со скептицизмом – они слишком сильно хотели, чтобы он, а не я, стал следующим правителем. Король, который не желает власти, часто бывает равнодушным королем и оставляет большинство решений своим советникам.

А я жаждала власти, и я уж точно не была равнодушной. И они это знали.

– Уже поздно, – сказала я тихо, словно боялась потревожить мертвых. – Но еще многое предстоит сделать. Если вы не возражаете, я бы хотела устроить небольшое собрание.

Я попросила целителей и личных слуг короля Олдера омыть и подготовить его тело. Вечером они за ним присмотрят, а завтра придут священники.

Бросив последний взгляд на короля, я вышла из комнаты. Советники последовали за мной.

Стояла уже поздняя ночь, и в королевском кабинете было холодно и темно. Я позвала слугу, чтобы он развел огонь в очаге. Я не сомневалась, что в такое время советники предпочли бы спать и видеть сны о том, как их когти глубоко вонзаются в мое королевство. Но им придется отложить свои козни. Настала моя очередь.

Я уселась за стол, и все остальные – все советники, кроме Берка, – последовали за мной. Я сложила пальцы домиком и серьезно наморщила лоб.

– Пора объявить о смерти принца, – сказала я. – За все это время мы не получили никаких известий, и нет повода думать, что он жив.

Его отречения должно было быть достаточно. Но я не хотела, чтобы кто-то шептал, что он может вернуться. Не хотела, чтобы Верон и Найл пытались помешать мне, прикрываясь именем Кендрика. Надо было сразу дать им понять, что я – это все, что осталось у Тайна.

– Я категорически не согласен, – сказал Верон. Еще бы. – Мы можем продолжить поиски. Перед смертью король больше всего хотел найти внука.

– При всем уважении, но короля больше нет. И, живой или мертвый, принц все равно отрекся, отказался от своего народа. Ясновидящая заверила нас, что он умер, – сказала я. – Вы можете продолжать попытки узнать, что с ним случилось, но давайте не будем наводить в королевстве смуту. Люди должны безоговорочно доверять своей королеве.