Люк вспомнил Фитцроя, и его любопытство разгорелось.

— А было ли что-нибудь, что держало вас в Англии? — осторожно спросил он.

— О да. Я чуть было не вышла замуж за чудесного человека. — Она взяла Козиму за руку. — Видите ли, я полюбила маленькую итальянскую девчушку, у которой не было матери. Мы очень сблизились. Покинув ее, я скучала так сильно, что в моем сердце образовалась пустота. Пустота, которую никто, кроме нее, так и не смог заполнить. — Козима засмеялась, услышав знакомую историю. Люк начинал понимать, почему Роза так ревновала свою кузину. — И вот, я оставила его ради тебя, Козима. И никогда не жалела об этом.

Подали мороженое, и девочки прибежали обратно, чтобы наконец полакомиться. Роза появилась с Алессандро, которого она водила к доктору: мальчик жаловался на боли в животе. Когда он увидел девочек, его глаза загорелись и боль чудесным образом улетучилась от мыслей о порции сладкого мороженого. Роза же совсем не обрадовалась, увидев, что Козима сидит за одним столом с Люком, словно была членом его семьи, однако немного успокоилась, когда Люк одарил ее очаровательной улыбкой и начал расспрашивать о сыне.

— Дети. — Роза пожала плечами. — С ними вечно что-нибудь случается.

Козима встала.

— Я лучше пойду. Наслаждайтесь мороженым, — сказала она детям. Она не посмотрела в сторону Люка, словно опасаясь спровоцировать ревность Розы. Козима отошла от столика, а он с восхищением любовался мягким покачиванием ее бедер.

Франческо появился словно ниоткуда и уверенно пошел за матерью, пружиня шаг, чего никогда не наблюдалось прежде. Они находились настолько близко друг к другу, что их тела почти соприкасались, отделенные лишь тонкой невидимой воздушной стеной, однако Козима не имела ни малейшего понятия, что ребенок, по которому она носила траур, находился сейчас рядом с ней. Словно прочитав мысли Люка, Франческо повернулся и, улыбнувшись, помахал ему рукой.

Роза нахмурилась, увидев, что Люк засмеялся.

— Над чем ты смеешься?

— Да так, вспомнил кое-что.

— Может, поделишься? — Сейчас, когда кузина ушла, она заметно оживилась.

— Не думаю, что тебе станет так же смешно, как и мне.

— А ты попытайся.

— В другой раз, — сказал он, взглянув на часы. — Мы должны идти. Девочкам пора принимать ванну.

— Да ладно, — проговорила Сэмми. — Сейчас каникулы. Так что, если разрешите, они могут лечь немного позже обычного.

— Нет. Мне тоже нужно возвращаться, — произнес он, не замечая разочарования Розы. Люк мог думать только о Козиме и Франческо. Люк знал, что она пошла в церковь, что ей нужно побыть в одиночестве, чтобы подумать, очистить голову от противоречивых мыслей, которые наполняли ее. Ощущение вины не проходило, но сейчас у Козимы появилось еще кое-что, в чем она чувствовала себя виноватой, — ее растущее чувство к Люку.

Проследовав вдоль прохода к алтарю, она перекрестилась и села. Вокруг ходили несколько человек, рассматривая блестящие иконы и фрески и, очевидно, наслаждаясь безмятежностью этого святого места. Козима преклонила колени и помолилась за своего сына. Она все время спрашивала себя: на самом ли деле Люк мог видеть Франческо? Не то чтобы она считала, что он выдумывает, — Козима верила, что он абсолютно искренен, — но она беспокоилась, что он, возможно, нарисовал Франческо в своем воображении или спутал ее мальчика с каким-нибудь другим ребенком. Несмотря на то что перо и бабочка были своеобразным доказательством правдивости его рассказов, она боялась, что ужасное разочарование перенесет ее туда, где она была прежде, — в мир одиночества и отчаяния.

Ей очень нравился Люк. Это чувство, наверное, она не могла бы назвать любовью… Любовь была только для Франческо. Козиме казалось, что если она по-настоящему влюбится в Люка, она отнимет часть любви, отданной единственному существу — ее сыну. И все же Люку удалось невероятное — совсем недавно она тонула в море, а через пару дней уже носила разноцветные платья и заливалась краской под его ласковым взглядом. Это смущало ее так, словно она снова была школьницей, прогуливающей уроки. Нет! Если она перестанет оплакивать Франческо, значит, она плохая мать, которая не следила за ним при жизни, и результатом этого стала его смерть. И если она не станет вечно скорбеть по нему, что произойдет тогда? Заслуживала ли она шанса быть счастливой после своей беспечности? И позволит ли ей чувство вины быть когда-нибудь счастливой?

Эти мысли не давали ей покоя. С одной стороны, Франческо был мертв и голос разума говорил ей, что если она до конца жизни будет оплакивать его, это не вернет ее любимого мальчика. А если его душа жива, как утверждал Люк, то наверняка Франческо хочет, чтобы его мама была счастлива. Ее сын явно не желал, чтобы она умирала, иначе он не разыскал бы Люка и не умолял бы его прийти ей на помощь. С другой стороны, внутренний голос убеждал ее, что ей следует снова одеться в черное и вернуться к состоянию, к которому она так привыкла и в котором чувствовала бы себя комфортно.

Когда Козима открыла глаза, ей потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к свету. Оперевшись рукой на пол, она встала и вдруг увидела перо, лежащее там же, где и в прошлый раз. Оно было похоже на то, которое она нашла на столе для свечей, — такое же длинное, белого цвета. Конечно же, это не могло быть простым совпадением.

Козима оглянулась вокруг. В церкви не было птиц, и если бы кто-то положил перо возле нее в тот момент, когда она молилась, она обязательно бы заметила это. И его точно не было там, когда она сидела.

Пошатываясь, она вышла из церкви, зажав перо между указательным и большим пальцами. От радости у нее кружилась голова. Если это было посланием от Франческо, тогда он как бы давал разрешение на то, чтобы она виделась с Люком. Перо было благословением. Козима села на одну из скамеек на площади, наблюдая за тем, как играют дети. Как же ей хотелось, прижав к себе своего сына, почувствовать тепло его тела на своей груди. Как же она желала покрыть поцелуями его нежное личико и ощутить до боли знакомый запах его кожи. Она чувствовала, как глаза наполняются слезами, а затем вспомнила, как Люк уверял ее в том, что она никогда не была одинока. Она перестала плакать, вертя перо в пальцах. Если предположить, что Люк был прав, то Франческо находится сейчас возле нее, возможно, даже сидит на этой самой скамейке. Если ты здесь, любовь моя, покажись мне, чтобы я могла знать наверняка.

Когда Роза и Алессандро вернулись домой, Юджин поджидал их на террасе.

— Ты что-то рановато, — сказала Роза, когда Алессандро побежал к своим сестричкам в сад.

— У меня сегодня была очень интересная встреча с женщиной, которая является владелицей замка Монтелимоне. Она утверждает, что кто-то спит во флигеле возле замка.

— Ради всех святых, да она просто сумасшедшая!

— Она хочет, чтобы я пришел в замок и во всем разобрался.

— И что же, по ее мнению, ты должен там найти?