В окружающую реальность Юру вернул несильный, но обидно звонкий подзатыльник.

– Юра, ау!!! – Чугаев, будто врач-невропатолог, поводил перед лицом корейца вытянутым вверх указательным пальцем, словно проверяя скорость его реакции. – Проснись и пой, блин! Ты что, сознание потерял? Раза три тебя позвал – ноль реакции. Вот, пришлось при помощи грубой физической силы воздействовать. Ты как, не в обиде?

Милиционер, будто извиняясь, развел руками: мол, так уж вышло, брат, сам виноват.

– Нормально все, – смущенно прокашлялся Пак. – Что-то я внезапно в себя ушел. Но уже вернулся.

– Скорее вернули! – хохотнул Чугаев. – Это хорошо, что вернулся, давай, веди, показывай, что и где. Не весь же пол нам тут вскрывать.

Широким жестом старший прапорщик распахнул взломанную дверь.

– Весь и не нужно, – успокоил милиционера Юра. – Пошли, покажу, где ломать.

Глядя, как споро и красиво, буквально в одно движение два милицейских сержанта «взяли в ломы» и подняли целый пласт ламината, Пак только криво усмехнулся. В голове, будто только что пережитая, возникла картинка двухнедельной давности: тяжело стучащее от напряжения и отдающееся острой болью сердце, заливающий глаза пот, скользящая в мокрых руках маленькая монтировка, прихваченная по дороге из его «буханки»… И чувство горького разочарования, когда он увидел, во что превратилось оружие по вине безвестного идиота, напихавшего в автомат и пистолеты вместо нормального консервационного пушсала какой-то неведомой дряни. Которая застыла, намертво залепив все внутренности оружия и отмякла только после нескольких часов купания в бензине. Неужто и тут будет то же самое? В принципе не смертельно, оружие у группы есть, но… не хотелось бы. Несмотря на всю внешнюю благопристойность поведения начальства центра спасения, Юра буквально каким-то верхним чутьем чуял – грядут серьезные проблемы. И встречать их нужно подготовленным.

Щелкнул фиксатор складного ножа, чуть слышно треснул под остро отточенным лезвием полиэтилен.

– Ого! – складывая нож, присвистнул севший на край открывшегося под полом квартиры тайника напарник сержанта Лешки сержант Данила, охотно откликавшийся на Даньку. – Нормально так…

– Что там, Дань? – подошел поближе кореец.

– А сам, типа, не в курсе? – удивленно изогнул бровь Данька.

– С чего бы? – по-еврейски, вопросом на вопрос, ответил Пак. – Я все ж таки не последним человеком в бригаде был, мне тяжелым физическим трудом заниматься «по сроку службы» не положено было. На то быки имелись. Я общее руководство осуществлял.

– Общее руководство – это круто! – хохотнул сзади Володя. – Стратегия, все дела… Ладно, пошли глянем, что там…

Тяжелая и широкая ладонь Чугаева легонько подтолкнула Юру вперед.

– Ни хрена себе!

– Офигеть!

Их голоса прозвучали одновременно, а потом в комнате на несколько секунд повисла тишина. Все разглядывали лежащий внутри вспоротого полиэтиленового кокона пулемет ПК. Первым «очнулся» Чугаев.

– Красиво, я смотрю, вы жили, Юра, – хмыкнул он, присев на корточки и слегка сдвинув указательным пальцем неаккуратный клок черного полиэтилена. – Даже номер не вытравили… Твой Жмых что, вообще никого не боялся?

– А фиг его знает, – растерянно развел руками бывший «честный коммерсант» и еще более бывший бандит. – Если честно – даже не подозревал, что в бригаде пулемет был… Может, личная жмыховская заначка? Ну, типа, на самый-самый крайний случай. Когда уже вообще отступать некуда. Он ведь когда-то реально крутой и лихой мужик был…

– Когда-то? – с явным интересом переспросил Володя. – А потом что?

– А потом «протух», – скривил губы в презрительной ухмылке Пак и буквально в паре фраз пересказал в лицах свой последний телефонный разговор с «видным меценатом и благотворителем».

– Вот дебил! – в два голоса вынесли беспощадный вердикт оба сержанта разом.

– Это каким дерьмом голова должна быть набита, чтоб вот от этого, – Лешка кивнул в сторону вскрытого тайника, – в заграницы рвануть? Кто его, дурака, там ждал?

Данька закивал, соглашаясь с правотой товарища.

– Зомби его там ждали, – отмахнулся Пак. – Точно такие же, что и тут, разве что на лицо черные… Хотя скорее – серые.

– С чего это? – спросил Данька.

– Фиг знает, – пожал плечами кореец. – Читал я где-то, мол, европейцы и азиаты после смерти сначала бледнеют, а потом кожа синюшной становится, а вот негры – те, типа, сереют.

– И что, правда? – Сержант явно вопросом заинтересовался.

– Да без малейшего понятия, Дань. Ты думаешь, я по жизни дофига дохлых негров видел? Так написано было, а вообще – кто его знает…

– Смотрю, интересные ты книги читал, – хмыкнул Чугаев. – Так, ладно, сильно задерживаться нам тоже не с руки. Незачем лишнее внимание привлекать. Даня, Леха, ветошь взяли?..

Увидев короткие кивки в ответ, он продолжил:

– Значит, приступайте к чистке. Приводите «машиненгевер» в боевое состояние, а мы с Юрой остальное барахло из нычки достанем.

Сержанты вновь синхронно коротко кивнули и, подхватив сверток с пулеметом, отошли, чтобы не мешать, в сторону. Чугаев с Паком сели на пол на краю тайника и начали один за другим доставать из него покрытые пылью увесистые свертки.

– Кстати, Володь, а при чем тут: «Бойся»?

– А… – смущенно наморщил переносицу старший прапорщик, – это я в армии еще, от саперов нахватался. Они когда что-то потенциально опасное сделать собираются, обязательно это дело голосом обозначают. Предупреждают…

– А почему все-таки: «Бойся»?

– Да как тебе сказать?.. – задумчиво протянул он в ответ. – Ну не орать же «Fire in the hole!», как американцы… Мало того что для русского уха тарабарщина, так еще и слишком длинно. А предупреждающий окрик должен быть коротким, понятным и емким.

– А, это вроде как грузчики на том же Черкизоне: «Дорожку!» – кричат, когда через толпу телегу с товаром волокут? – припомнил Пак.

– Угу, – кивнул Чугаев, – именно. Громко, емко, произносится быстро и никаких дополнительных пояснений не требует… Так и тут. Иногда еще «Па-а-аберегись!» кричат, слыхал я такой вариант, но мне «Бойся!» почему-то больше нравится. Солиднее выходит, без ненужной легкомысленности. «Бойся!» – это серьезно. О, вот это я понимаю!

За разговором они достали и расставили рядом с собой все содержимое тайника, а теперь Володя, ширкнув ножом по светло-коричневому скотчу, обтягивающему пыльный и оплетенный паутиной сверток, влез внутрь.

– Не знаю, что там насчет лихости, но с головой у твоего, ныне, полагаю, уже покойного… хотя, может, и беспокойного… босса полный порядок был. Обстоятельного человека видно сразу.

– Это что за кракозябра такая? – Пак окинул взглядом извлеченную Чугаевым из свертка железяку.