это хороший знак, над которым мне стоит подумать. Есаул — вояка опытный. Ему не нужно ничего объяснять и доказывать. Достаточно один раз на деле показать, что может исполнить маг, прикреплённый к батальону.

Я это к чему…

Очень скоро к маньчжурской границе подойдут три казацких полка. Магов там нет, да и с артиллерией у них всё так себе. И как при таком раскладе воевать? Раздобыть где-то кучу магов и провести учения, показав их в деле? Вариант. Осталось только магов найти.

Я уже затылок себе до крови расчесал, пытаясь представить себе свою следующую войну.

Ладно, Япония. С ней всё понятно. Сейчас половина страны условно на моей стороне, а вторая половина — условно против.

Почему условно?

Так ни у меня, ни у сёгуната нет полноценного властного контроля.

Надумай я, или они, какой-то Указ издать, и если его где и будут выполнять, то лишь в пределах прямой моей видимости или в местах, где имеются точки влияния. Благодаря моим стараниям, у сёгуната таких мест мало осталось. Но и мне похвастаться особо не чем.

Нет у нас вертикали власти. Или она отвратительно работает.

Что касается Маньчжурии, а если смотреть глубже, то Китая, то тут всё крайне загадочно.

Японию ещё можно просчитать, и Китай — нет. Больно велик он.

Глава 129

Город Осака оказался крепким орешком. Японцы успели на южных подступах к нему построить серьёзные линии укреплений, а умело установленные береговые батареи перекрывали всю акваторию Осакского залива — здоровенной лужи, длиной больше пятидесяти километров.

По данным разведки там, в заливе, нас поджидают минные поля, а в бухтах спрятаны четыре или пять устаревших кораблей, спешно восстановленных и укомплектованных командами.

Японские мониторы предназначались для охраны крупных морских портов. Два двенадцатидюймовых орудия и мощное бронирование — это серьёзные аргументы. Низкий силуэт кораблей является одновременно их достоинством и недостатком. Борт возвышается над водой всего лишь на метр. Попасть по такому кораблю и нанести ему повреждения довольно сложно — борта по самую ватерлинию прикрыты толстой бронёй и бронирование палубы в полном порядке. В минусах у мониторов — отвратительная мореходность и низкая скорость. Старички и в молодости проворством не отличались, от силы выдавая скорость хода в десять узлов, а к концу службы и вовсе кое-как передвигались.

Лезть в залив не хочется. Два бутылочных горлышка, шириной в пять и десять километров, просто намекают, что залив может стать идеальной ловушкой для наших кораблей. Сунься туда — и японцы запросто отыграются за Цусиму. Всего два входа в залив, других нет. Я бы такой возможности не упустил. Японцы тоже не упустят. Они не первый раз показывают себя умелым и упорным противником.

Опять Владивосток. Хорошо, хоть сегодня я не один огребаю. Шабалин в доле. На его голову представитель Императора вываливает ровно такую же часть уничижений и моральных пощёчин, как и на меня.

Алябьев умеет формулировать. Послушаешь его, так весь наш недавний рейд — это чистейшая авантюра, на которую мы подписались ради жажды приключений.

Положа руку на сердце — есть такое. Скучно вдруг стало и мне, и курсантам. Захотелось движухи. Да, прошлись мы по горам, и не без успеха. Теперь бы всё это как-то пристойно и благостно залегендировать.

— Ваше Превосходительство, — воспользовался я формой сугубо официального обращения, памятуя о нашей разнице в званиях, — В результате наших действий был захвачен работоспособный японский военный завод, и его продукция очень скоро будет крайне востребована в Маньчжурии. Заодно и дюжину работоспособных бронеходов отхватили.

— Думаете, они потребуются?

— Уверен. Для китайцев они окажутся крайне неприятным сюрпризом, — достаточно убеждённо смог я донести до генерала своё мнение.

Померились взглядами. Вроде, принял Алябьев ответ. Даже мечтательно улыбнулся спустя пару минут.

Небось, прикинул уже, кто станет первым русским генералом, разработавшим план наступления с отрядом бронеходов на главном направлении. Как-никак — новое слово в русской военной науке. В учебники может войти, и его фамилия там будет упомянута.

Если кто-то считает, что в лице Алябьева я приобрёл волшебную палочку, и могу исполнить все свои капризы, то зря. У генерала, на любые мои хотелки, могучий фильтр стоит. И пропускает он лишь те решения, что в интересах Империи мной высказаны.

Вот сейчас и проверим, насколько серьёзно Император рассчитывает, что я ещё и за Маньчжурию впрягусь на полном серьёзе.

Думаю, Алябьев меня простит, если узнает, что именно ему суждено стать официальным индикатором имперского отношения ко мне. Нет, я не параноик, но неплохо бы знать со стороны, что вокруг меня творится и как я смотрюсь, если меня начать пристально разглядывать через призму государственных интересов. Многогранную призму. Не только с точки зрения Императора, чьё мнение я знаю, ну, или считаю, что знаю. У нас есть армия, флот, светское общество и тучи всяких чиновников в разных ведомствах. В отличии от меня, Алябьев теперь по роду службы со всеми общается много и часто.

— Интересно, каково мнение в обществе про нашу войну с Японией? — поинтересовался я у генерала, выставляя на стол самую твёрдую валюту в России. Она хоть и жидкая, но вот твёрдая. Твёрже не бывает.

Какие бы взлёты и падения не терзали финансовые рынки мира, но незначительная услуга у нас стоит пузырь, а значительная — два. Вопрос разницы в социальном положении обычно нивелируется пафосностью и достоинствами напитка.

— Однако… — с уважением произнёс Алябьев, разглядывая австралийский коньяк пятидесятилетней выдержки, — А мне ты о таком чуде ни словом не обмолвился.

— Смысла не было, — пожал я плечами, — Мне всего дюжина ящиков этого эксклюзива перепала, да ещё и с государем пришлось поделиться.

— Половину отослал? — не удержал Алябьев горестного вздоха и жеста рука — лицо.

— Три ящика.

— Терпимо, — опыт бывалого полководца помог генералу смириться с потерями.

— Зато коньяков с выдержкой в пятнадцать и двадцать лет в достатке, — утешил я ценителя прекрасного.

— А что именно, князь, вас могло заинтересовать? Как я успел заметить, на мнение светского общества вам плевать… — решительно отстранил меня Алябьев от священнодействия с пятидесятилетним раритетом, продемонстрировав новичку, как правильно нужно подготовить церемонию знакомства с напитком.

Для начала, он забраковал выставленные мной бокалы с широкой чашей. Выбор и поиск подходящих бокалов — снифтеров у него отнял десять минут и добавил дворецкому прядь седых волос. Ещё с десяток минут у нас ушло на ожидание для заточки кухонных ножей, способных распустить лимон на прозрачные кружочки, толщиной чуть ли не в лист бумаги.

Кроме лимона, рекомендуемого любителями стиля а-ля-Николь, у нас