с которым так и не успела познакомиться Ниночка. Судя по тому, что на ее бледных щеках появилось подобие румянца, парень ей глянулся.

— Скорее всего, старый прохвост на это и рассчитывал, — проворчал Славик.

За обедом, на который явился и Коник, разумеется, речь зашла про то, как познакомились Никита и Владимир Иль.

— Мы вели в этих краях раскопки стоянок эпохи мезолита. Я почти четыре месяца прожил с вашим дедушкой, — обратился парень к Ниночке. — Копали, кстати, вокруг Поганой Лохани.

Коник снова стал перетаскивать одеяло на себя и с умным видом заявил:

— События, связанные с нашими краями, уходят корнями в язычество славян и угро-финских племен. Христианская религия Руси называла всякие языческие обряды погаными, отсюда и выражение «идолище поганое». Капище язычников могло находиться именно здесь, а углубление в земле, похожее на лохань, христианская церковь так и назвала — поганой. Хотите почитать мою книгу, Никита?

— Да, с удовольствием ознакомлюсь, — вежливо улыбнулся парень и попросил добавки жаркого.

Готовила Анна Павловна превосходно. Я бы на месте Иля взяла в дом такую кулинарку, даже не раздумывая.

— А вы, молодые люди, волков ночью не слышали? — Коник повернулся к нам со Славиком.

— Еще как. Вообще спал плохо, — заявил приятель. — Всю ночь сжимал кол. Осины не было, пришлось из березового полена вытесать.

— Серьезно? — не поверила я. — Ты же говорил, это сводный брат Буратино.

Славик закатил глаза и промолчал. А слово взял Никита:

— Современному человеку не стоит так уж бояться нападения волков. В отличие от послевоенного времени, когда таких случаев и правда было много. Хотя многие специалисты считают, что и тогда на людей нападали не волки.

— А кто? Одичавшие немцы? — испуганно уточнил Славик.

— Отступая, немцы очень часто бросали своих собак, натасканных на людей. Они-то и могли совершать нападения. Есть много случаев, когда за волков принимают агрессивное, но вполне домашнее животное.

— Говорят, они могут и во двор зайти, — озаботилась Анна Павловна. — Хорошо, у меня от мужа ружье…

Никита сделал успокаивающий знак рукой: мол, все под контролем.

— Эти животные очень осторожны и предпочитают с людьми не сталкиваться. Напасть они могут, если человек угрожает их детенышам или если животное заражено бешенством. В остальном избежать нападения просто: не гуляйте в лесу ночью. А днем старайтесь вести себя шумно, чтобы хищник заранее вас услышал и успел отбежать.

— Когда почтальонша наша по вопросу волков звонила дежурным диспетчерам, ей сказали, что в лесу сильно сократилась популяция дикого кабана, поэтому волки рыщут в поисках пропитания, — заявила Анна Павловна.

— Еще одна версия — это могут быть вовсе не волки, а одичавшие собаки. Они тоже сбиваются в стаи и уходят в лес, — заметил Никита.

— В любом случае, пока проблема не решена, все жители деревни стараются быть осторожными и в одиночку не ходить, — заявил Коник.

Как мне показалось, глаза его торжественно сверкнули. Словно все это было азартным и веселым приключением, и он, Коник, был непосредственным его участником.

Вечер приближался, мы занялись установкой проектора, чтобы показать смонтированный ролик о старике, составленный из старых фотографий и отдельных воспоминаний соседей. Его в спешном порядке сегодня делал наш айтишник и вот-вот должен был скинуть мне на почту.

Анна Павловна готовила легкие закуски, а Ниночка с Никитой были командированы в магазин докупить кое-какие продукты и вино. Гостей планировалось чуть больше, чем я рассчитывала. Оказалось, желающих помянуть деда за вкусным ужином нашлось немало. Даже те, кто при жизни не очень общался с Илем, изъявили намерение быть.

Мы со Славиком оформляли гостиную сухоцветами, расставляли фотографии в рамках. Я проверила траурный плей-лист и подключила микрофон для тех, кто будет произносить речи. Конечно, в деревне все эти приготовления казались немного неуместными, но внучка платила, ей было и «заказывать музыку».

Хлопнула дверь — в дом вбежала возбужденная Ниночка. Никита с сумками замешкался на пороге, чтобы покормить собаку.

— Представляете, Никита говорит, дед просил его мне кое-что передать!

— Что именно? — удивилась я.

— Никита, расскажи! — обратилась девушка к вошедшему в дом парню.

— Да, действительно. Я решил, что лучше рассказать об этом заранее. Твой дед, Нина, был очень одиноким. Мне кажется, он доверял мне. И однажды сказал, что, если его не станет, я должен найти тебя и, если ты окажешься хорошим человеком, передать тебе послание.

— И? — торопила я, поглядывая на часы.

— Тогда я сказал ему, чтобы он не занимался ерундой. Что он еще крепкий и есть время пообщаться с внучкой. Найти ее. Я, кстати, ему и помог. Отыскал телефон Нины. Когда звонил на его день рождения, узнал, что они стали общаться. Вот и спросил сейчас, передал ли дед Нине то, что хотел. Оказалось, нет.

— Говорю же, он не успел! — подтвердила Нина. — Хотя мне казалось, дед хочет что-то сказать.

— Он говорил, что для Нины у него есть одна книга. Но не простая, а золотая. Так он и говорил. Я подумал, что это какая-то семейная реликвия. Даже просил показать. Но Владимир сказал, что она не дома. То есть не в этом доме.

— Надо все-таки пересмотреть библиотеку, — заметила Ниночка. — Может, это какая-то фамильная летопись? Было бы здорово найти ее к вечеру памяти.

Оставшееся время девушка решила провести в библиотеке, занимаясь книгами, а я отправилась помогать Анне Павловне на кухне.

На удивление, вечер памяти удался. Всего собралось около тридцати человек, включая всех нас. Пришла и почтальонша, озабоченная кротами, и Виталина Федоровна в изящной шляпке, и продавщица, которую мы видели в магазине. Остальных собравшихся сельчан я не знала, но Коник, смаковавший вино, помогал, периодически отпуская комментарии:

— Это Витек Заичков по кличке Хромой Доктор. Он когда-то фельдшером был, пока не спился и ногу себе вилами не проткнул. А это Устинья Смирнова, бедная вдова. У нее у одной в деревне еще корова осталась. Видели бы вы, как она вилами сено кидает — только картину писать. Бабушка Фоминична — наша героиня. Как-то к ней в дом заползла какая-то неведомая гадюка, так она сама выгнала экзота палкой. И на вилы наколола.

Словом, я быстро разобралась, кто есть кто. Правда, от Коника и его историй о вилах разболелась голова, и я поспешила ретироваться в другой конец гостиной.

В самый разгар вечера, когда бутылки вина почти опустели, а речи местных стали все запутаннее, ко мне подошел Славик.

— Как ты думаешь, кто из этих людей может быть убийцей? Нет-нет, не говори ни слова, я сам догадаюсь!

— Еще один великовозрастный азартный детина, — буркнула я на него, косясь на Коника. Тот со