неэффективный способ использовать его таланты, которые были наиболее ценны, потому что они повышали эффективность, но он пришел к пониманию, почему все делалось именно так. Все, что производилось в Гальтоне, поступало в Дарий, где оно оценивалось и интегрировалось в базу данных и исследовательские программы, которые как совпадали с программами Гальтона, так и развивались в совершенно разных направлениях. В качестве лишь одного примера полосной привод был разработан в Гальтоне, но привод "паук" - о существовании которого он даже не подозревал до "Гудини", хотя подозревал, что Гейл знала, учитывая ее собственные стратосферные знания - был разработан в Дарии и никогда не делился с Гальтоном. Это было потому, что лишь небольшое количество трафика направлялось в Гальтон из Дария. И многое из того, что появилось здесь и действительно попало в Гальтон, попало только потому, что Зак пометил это как полезное для одной из программ Гальтона, которые он курировал.

Никто не сказал ему, почему это так, и он не ожидал, что они это сделают. Но проблема с тем, чтобы ничего не объяснять умным людям, заключалась в том, что они, как правило, продолжали мысленно придираться к необъяснениям.

И иногда они сами до этого додумывались.

Он все еще задавался вопросом, как трафик от Дария был включен в усилия Гальтона, как только он туда попал. Однако, учитывая все остальное, что он наблюдал, это должно было быть сделано таким образом, чтобы стереть любой намек на то, что это произошло за пределами Гальтона. Он знал, что это так, потому что выяснил по крайней мере одну вещь, о которой ему никто не говорил.

Гальтон был расходным материалом.

Зак ни на мгновение не подумал, что кто-то в Дарии хотел, чтобы Гальтон был уничтожен. Его собственные знания о системе были чрезвычайно ограничены, за пределами программ, в которые он был включен, но из некоторой побочной информации в отчетах, которые он видел, было очевидно, что промышленная база Гальтона - и, возможно, также его население, хотя он был менее уверен в этом - были намного больше, чем что-либо в Дарии. Что-то настолько ценное должно было быть сохранено.

И все же, в конечном счете, одной из самых важных функций Гальтона - на самом деле, возможно, его единственной самой важной функцией - было умереть вместо Дария, если случится худшее. Так и должно было быть, потому что Дарий был корзиной, в которой Соответствие прятало свои самые драгоценные яйца. Лучшие из его научных мыслителей. Истинные записи о его генетических линиях. И, особенно, высший эшелон ее руководства. Если Гальтон был сердцем присутствия Соответствия за пределами Мезы, то Дарий был его мозгом, но Гальтон даже не знал о существовании мозга. И таким образом, у Соответствия может быть вырезано самое сердце, но оно все же выживет.

И даже без Гальтона промышленной базы и исследовательских программ Дария было более чем достаточно, чтобы в конечном итоге возродить все, что Гальтон привнес в Соответствие.

Зак Макбрайд всегда знал, что Соответствие мыслится в концентрических терминах, как древние русские матрешки, которые собирала его мать. Секрет, скрытый внутри секрета. Защита, вложенная в защиту. И все же мысль о руководстве, которое могло рассматривать целую звездную систему как в конечном счете расходуемый обман, охладила что-то глубоко внутри него.

С одной стороны, в этом был полный смысл. Не было никакого мыслимого способа, чтобы Соответствие намеренно привело врага к Гальтону. Он был слишком ценным для этого, если не для чего другого. Гальтону могло бы что-то грозить - и гораздо меньше "расходовать" его - только в том случае, если враг уже обнаружил его существование и местонахождение, несмотря на все, что могло сделать Соответствие, чтобы скрыть это. Таким образом, создание еще одной резервной позиции позади Гальтона и обеспечение того, чтобы не оставалось следов хлебных крошек от Гальтона к Дарию, было совершенно логичным. Не более чем разумным. Можно даже назвать простым благоразумием.

Но с другой стороны...

Фанатизм, подумал он. Вот что охладило его сердце. Тот факт, что движение, которому он отдал всю свою сознательную жизнь, было достаточно фанатичным, чтобы мыслить в таких терминах при любых обстоятельствах. Хладнокровно планировать, как наилучшим образом использовать смерть миллионов - даже миллиардов - в качестве приемлемой цены, если оно сохранит свое преобладающее лидерство и свою цель.

Потому что, если оно могло мыслить в таких терминах о целой звездной системе, то независимо от того, насколько благожелательной оно могло бы казаться, независимо от того, насколько комфортной оно могло бы сделать жизнь своих приверженцев здесь, на Дарии, оно было с одинаковым успехом готово пожертвовать любым человеком. Любой группой людей. Если это подозрение, это осознание пришло ему в голову, когда он столкнулся лицом к лицу с реальностью "Гудини", то, что он узнал о Гальтоне с тех пор, полностью подтвердило это.

Он хотел бы, чтобы этого не было. Что ему никогда не позволяли заглянуть за маску, заглянуть в самую сокровенную комнату, где принимались подобные решения. Но он это сделал, и это означало, что Дарий никогда не сможет стать тем убежищем, которого он ожидал в те давние дни, до "Гудини".

Он сам этого хотел. Он все еще хотел этого. Он хотел освободиться от тайны, которая так долго составляла большую часть его жизни. Знание того, что любой, кого он встречал, был частью дела, которому он посвятил свою жизнь с шестнадцати лет, должно было стать пьянящим эликсиром. Но этот эликсир был горьким у него на языке, и не только потому, что он узнал о Гальтоне. Действительно, когда-то давно осознание того, каким Соответствие видело Гальтон, признание его способности мыслить такими... леденящими сердце хладнокровными терминами, не обеспокоило бы его. О, он бы пожалел об этом, но это не наполнило бы его страхом. Нет, для этого требовалось что-то другое - нечто большее. Обостренное ментальное видение. Сердце, которое научилось подвергать сомнению все, во что он когда-либо верил относительно Соответствия.

Глядя на этот великолепный городской пейзаж, он пытался точно определить, где впервые родился этот тихий, настойчивый, безжалостно вопрошающий голос.

Вероятно, со смертью Джека, подумал он. Он яростно отрицал возможность того, что Джек - Джек! - мог быть предателем. Он слишком хорошо знал своего брата, чтобы поверить в это хоть на мгновение. Сама идея была нелепой! Но теперь он задавался вопросом, не была ли причина, по которой он был так яростен, так абсолютно уверен в том, чтобы убедить в этом себя даже больше, чем свое начальство.