Толик вернулся на неверных ногах, запинаясь. Сел на бревно, уронив голову на руки.

Его трясло. Вика встала и налила ему воды. Толик благодарно взглянул на неё, начал мелкими глотками потягивать воду.

– Невероятно, – пробормотал он, утирая губы и оглядывая всех, – меня, кажется, отравили.

– Да-да, – саркастически заметила Люба, наливая в чайник воду, – сначала я выжрал литр вискаря, а потом отравился печеньками.

– Я не пил литр! – вскинулся Толик, тут же застонал и опустил голову, обхватил её руками. Стаканчик упал ему под ноги.

Стас подкинул полено в огонь. Из покупных это было последнее, дальше оставалось топить только ветками. Паршиво.

– Что с Кристиной? – Толик ошалело уставился на неподвижное тело под спальником.

– Хороший вопрос, – проговорил Стас, – как я понимаю, последним её видел ты.

Толик мучительно свёл брови, запустил пальцы в волосы.

– Я не помню ничего. Мы сидели втроём. Пили. В голову как-то резко ударило. Потом ты спать ушёл, – он замолчал, силясь вспомнить, – Потом мы говорили с Крис.

Какое-то мрачное воспоминание промелькнуло на его лице, он замолчал. Стас смотрел на Толика, его подозрения вернулись. Он подумал, что всё же плохо разбирается в людях.

– И что было потом?

– Я не помню, – беспомощно развёл руками Толик. – Я услышал крик Вики и пытался встать. Было… невыносимо. Как будто демидрола наглотался накануне.

***

Не надо было оставлять её одну. Что мне, дураку, стоило переночевать здесь? Ничего бы не случилось. Ну поорала бы немного. Подумаешь. А теперь. Она умрёт, и я что? Дурак.

– Вася, – прошептала Соня, пошевелив рукой.

Тот наклонился к её лицу. Во время перевязки она снова потеряла сознание, и долгие минуты он терзался мыслью, что убил её этими манипуляциями. Вася сидел в машине, положив голову жены себе на колени, поглаживая её волосы и держа за хрупкую ладошку.

Мокрую кофту он стащил, и укрыл женщину свитером. На себя напялил майку. Ему не было холодно, а вот Сонина рука была ледяной. По-хорошему, надо было нести её к костру, отогревать, пытаться поить горячим. Но он не мог идти туда, к ним. Кто-то из этих людей напал на неё. Только здесь, в машине, он чувствовал, что жена в безопасности.

– Васенька, – прошептала Соня и легонько пожала ему руку.

– Что, моя хорошая?

Она не называла его не то что Васенькой, а и по имени уже очень давно, и эта нежность причиняла боль.

Соня открыла глаза, посмотрела грустно, попыталась улыбнуться.

– Мне сон снился, – начала она, и Вася напрягся. Ему этой ночью тоже кое-что снилось. – Про тебя. Про Тиму, про нас. Помнишь лето, когда мы поехали на море втроём? В Гурзуф. Там ещё пляж такой был, с круглыми камнями. И топчаны, топчаны без конца.

Вася помнил. Соня тогда была счастливая молодая мать, хоть и ворчала всю дорогу. То ей улочки казались кривыми, то камни на пляже не давали нормально подойти к воде, то народ раздражал. Но она часто смеялась, и им было хорошо вместе. Он вспомнил её миниатюрную фигурку на пляже в лучах вечернего солнца, как она кокетливо скрещивала ножки, лёжа на соседнем топчане и улыбаясь ему из-под широких полей шляпки. Тим тогда целую крепость сложил на берегу из камней. Вася хорошо помнил тот отпуск, хотя уже больше десяти лет прошло.

– И что тебе снилось?

– Я была снова на том пляже. Одна, с Тимом. Только он уже был взрослый парень. Красивый такой вырос.

Вася промолчал.

Он тоже видел сон, где они живут порознь. Только в его варианте он сидел на берегу Катуни в компании Толика и Любы, и Толик рассказывал про подледную рыбалку, а Люба закатывала глаза и приговаривала: “Да я уже заманалась её чистить, эту твою рыбу”. Сони в этом сне не было, и Вася чувствовал себя очень спокойно, словно всегда так и было.

– Давай разведёмся, Вась?

Он посмотрел в лицо жены. Первая мысль была: “Ну приехали”.

– Нет, – ответил он.

Но подумал, что чего-то такого ждал уже давно. Бросить жену с ребёнком он не мог, вообще привык держаться за своих. Ну мало ли, что нет секса. Не в этом же дело. Есть куда более важные вещи. Ответственность. Дети из неполных семей всегда с прибабахом. Взять, к примеру, Родиона…

Соня продолжила:

– Сама я извелась и тебе жизни не даю. Ну зачем мы мучаемся? Тимофей вырос, считай. Он уже нормальный парень. Насколько можно быть нормальным, когда родители как…

– Давай выберемся отсюда сначала, а там решим, – рассудительно начал Вася, но Соня покачала головой:

– Отпусти меня. Говорю тебе, так будет лучше. Сам себя не узнаешь через год.

Вася вздохнул, отвёл мокрые волосы с её лба. Она дёрнула головой, пытаясь увернуться от его руки, зашипела от боли.

– Не люблю я тебя, ну ты пойми. Давно уже. Мне неприятно это всё.

Он убрал руку. Подумал, приподнял её голову, отодвинулся, насколько позволяло сидение, подсунул ей