— Но мы отвлеклись. Мы обсудили предпосылки возникновения «нового курса». Но почти не коснулись его сути.

— Прежде я хотел бы обратить внимание на такой недооцененный эпизод в нашей истории, как провал первого пятилетнего плана, утвержденного в апреле 1929 г. Произошел он, во-первых, потому, что мир охватил самый страшный за два века экономический кризис.

— Но благодаря кризису Советскому Союзу удалось прорвать кольцо экономической блокады и начать закупать столь необходимое оборудование, которое развитые страны отказывались продавать прежде.

— Однако эти позитивные частности не могли перевесить в целом катастрофических последствий мирового кризиса для нашей страны. В истории утвердилось мнение, что он нас не коснулся. Это не так. Большинство строек первой пятилетки осуществлялось под западные кредиты. Правительство закупало оборудование, нанимало иностранных специалистов, предполагая расплачиваться зерном, пушниной и сырьём. Но когда наступил кризис, кредиторы стали требовать деньги, а не нефть и марганец. А их-то и не было. Тогда правительство вынуждено было весь гигантский пяти летний план свернуть до 60 «ударных комсомольских» строек, в которые уже были вложены большие средства.

Была и вторая причина провала пятилетки — организационная. К началу 1930-х гг. удалось создать жесткую вертикаль управления. Она опиралась на республиканские и областные партийные организации, доминирующая роль в которых принадлежала первым секретарям партийных комитетов. Это были люди, преданные делу партии и мировой революции, за плечами у многих была революция и Гражданская война. Вот только грамоты им не хватало, часто они не имели даже среднего образования. Могли ли такие люди проводить экономическую политику, помогать строительству предприятий и пуску их в своих областях? Нет.

Сталин это понимал. Ясно ему было и то, что партийных бюрократов следует заменить квалифицированными людьми. Но как? Пленум — главный оплот ортодоксальной партийной бюрократии, представленной не только первыми секретарями, но и наркомами СССР, крупными партийными и государственными чиновниками, — где у Сталина не было уверенного большинства, легко отбил бы лобовую атаку. Заодно сместив всю «центристскую группу». Поэтому начал он издалека. Не называя пока имен, генсек обрушился на бюрократов с трибуны Пленумов и XVII съезда (январь — февраль 1934 г.). «Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления… вот где источники наших трудностей». «Как быть с такими работниками? Их надо без колебаний снимать с руководящих постов невзирая на их заслуги в прошлом», — говорил Сталин на съезде. Именно тогда появилось требование: руководитель не обязательно должен быть членом партии с большим стажем, он даже может не быть членом партии, но должен быть специалистом, должен иметь высшее образование и опыт работы по специальности. А чуть позже возник лозунг: «Кадры решают все!» Но обезличенная критика не решала проблемы. Нужны были нетрадиционные решения.

— Таким образом, идеи политических реформ зрели у Сталина с начала 1930-х гг., а окончательно сформировались после того, как Гитлер утвердился у власти, то есть в конце 1933 г. Именно тогда, когда стало ясно, что над страной зреет смертельная опасность. И все же, Юрий Николаевич, чего же хотел Сталин?

— Поначалу предполагалось осуществить перемены во внешней политике. А затем должно было произойти то, о чем отнюдь не под сурдинку предупреждал Сталин: смена широкого руководства.

Новая внешняя политика предусматривала, как я уже говорил, отказ от разжигания мировой революции, заключение оборонительных договоров с капиталистическими странами. Одновременно происходил очень важный поворот: отказ от борьбы с социал-демократами, призыв к коммунистам других стран — в блоке с социал-демократами и другими течениями — добиваться большинства в парламентах для участия в формировании правительств.

Новый внешнеполитический курс должен был вывести СССР из политической изоляции и позволить создать блоки коллективной безопасности, направленные в первую очередь против фашистской Германии. Однако все попытки создать антифашистскую коалицию в начале 1930-х гг. ни к чему не привели. Англия, Польша и Франция, на которую возлагались самые большие надежды, отказались от военного антифашистского союза с СССР. Это была несомненная неудача «нового курса».

Понятно, что внешнеполитический поворот производился очень аккуратно, поскольку в партии и ее широком руководстве очень большим авторитетом пользовались старые большевики, которые продолжали мыслить категориями заговоров, уличных боев, тайных организаций и индивидуального террора. Несомненно, «центристская группа», превратившаяся к тому времени в «узкое руководство» (Молотов, Орджоникидзе, Каганович, Ворошилов, позже Жданов), опасалась, что на любом Пленуме их могут обвинить в ревизионизме и оппортунизме, исключить из партии и арестовать, поэтому действовала аккуратно, часто конспиративно.

Так, частью плана по созданию коллективной безопасности было вступление СССР в Лигу Наций. Но этот шаг был чреват для «узкого руководства» большими опасностями. Ведь эту международную организацию в полном соответствии с оценками Ленина у нас определяли как «ничем не прикрытый инструмент империалистических англо-французских вожделений… Лига Наций — опасный инструмент, направленный своим острием против страны диктатуры пролетариата». Почти год втайне от членов ЦК велись дипломатические переговоры. Наконец 18 сентября 1934 г. после ухода из Лиги Наций Германии и Италии по приглашению 30 стран в нее вступил СССР. Как тогда говорилось, чтобы использовать пребывание в ней для борьбы против фашистской агрессии и разоблачения пособничества агрессорам со стороны западных держав.

Во внутренней жизни задумывались еще более важные перемены. Обратите внимание, на съезде в 1934 г. Сталин заговорил о демократии: «Господствующие классы капиталистических стран старательно уничтожают или сводят на нет последние остатки парламентаризма и буржуазной демократии, которые могут быть использованы рабочим классом в его борьбе против угнетателей». Это абсолютно новый мотив в выступлениях советского руководства, который нельзя недооценивать. Некоторые положения буржуазной демократии должны были найти отражение в новой Конституции. Но главная цель ее создания — заменить существенную часть партократов специалистами, а потом постепенно ограничить и власть партии, а также продемонстрировать всему миру смену политики Советского Союза в сторону либерализации. К сожалению, ни одна из этих целей полностью достигнута не была.

— Как же мог Сталин, сам будучи великим партократом, стремиться ограничить власть партии?

— Сталин хотел вообще отстранить партию от реальной власти. Поэтому и задумал сначала новую Конституцию, а потом провести на её основе альтернативные выборы. А следом он намеревался принять новую Программу партии и Устав. Есть основания полагать, что партийные реформы могли быть еще более смелыми. Выступая на Пленуме в 1936 г., Сталин сказал: «У нас различных партий нет. К счастью или к несчастью, у нас одна партия». А как известно, необдуманных мыслей он не высказывал.