Несмотря на усталость, засыпала я долго. Всё ворочалась, словно лежала не на удобной перине, а на голых досках, которые давили мне на каждую выступающую кость. Но всё же сон незаметно поглотил меня, хоть я не сразу поняла это. 

После того как Харелт взялся за моё обучение, странные видения-полусны перестали меня беспокоить. А вот сегодня вновь началось что-то непонятное и жутковатое — так мне показалось поначалу.

Я вновь была в Сиде, но неведомо каким чутьём, через какие-то глубинные ощущения поняла, что в эту часть королевства туатов мне пока не стоило соваться. Здесь было ужасно холодно. Привычная глазу густая зелень холмов и лесов, что неподвижными волнами возвышались вокруг, словно бы застыла стеклом. Потеряла последнюю жизнь.

Под ногами хрустел мелкий камень, когда я шла вперёд, озираясь и ожидая, что вот-вот вновь увижу всадника. Как будто скучала... Или от мысли, что это Атайр, моё отношение к нему незаметно изменилось? 

Он, конечно, любил появляться в самые мрачные и тревожные моменты. Но теперь поблизости совсем никого не было. Полная тишина — и, кроме звука моих шагов, ничто её не нарушало.

И я шла в этом густом безмолвии, пока над головой не хлопнули крылья большого ворона. Он пронёсся вперёд, огласив округу раскатистым карканьем, и вернулся. Похоже, хотел, чтобы я следовала за ним, но сотню раз пережитые сомнения всё никак не хотели оставлять сердце.

— Чего ты от меня хочешь? — спросила я ворона, когда он сел на ветку стоящего у дороги молодого дуба. — Куда мы пойдём?

— А разве без меня ты знаешь, куда идти? — поинтересовалась птица, даже клювом не шевельнув.

— Нет.

— Без меня ты пропадёшь, — вновь хрипло прокаркал сопровождающий у меня в голове.

Но я не успела больше ни о чём его расспросить, потому как услышала странный неровный топот в другой стороне. Шорох кустов и явственный шёпот. Повернула голову, но лучше бы не делала этого, потому что на меня из густых зарослей дикого шиповника смотрело отвратительное, пугающее, но в то же время странно притягивающее взгляд одноногое и однорукое существо. Его единственный пронзительно синий глаз смотрел на меня так неподвижно, что я даже засомневалась, жив ли он.

Но едва шевельнулась — наверное, сбежать — ещё не решила, — как это чудище развернулось и скрылось в чаще.

Я ещё долго смотрела ему вслед, не понимая, что это вообще было: порождение сна или совершенно настоящее существо, с которым можно встретиться в Сиде на самом деле? Ни о чём подобном Харелт меня не предупреждал.

— Это один из фоморов, — пояснил за мой спиной ворон-Ингюс. — Его ипостась в Сиде.

— Но я слышала, фоморы в человеческом мире выглядят обычно. Потому их сложно распознать...

Сердце наконец перестало испуганно колотиться, и я стала способна шевелиться и рассуждать нормально.

— Всё верно. Но фоморы навсегда разделены между двумя мирами: Нижним и Верхним. Потому здесь они такие… ополовиненные.

Кто бы мог подумать!

— Они опасны? — Я вновь повернулась к птице, которая так и сидела на своём месте.

К счастью, разговаривать с нечеловеческой ипостасью друидов я уже привыкла благодаря Харелту. И даже перестала считать себя при этом сумасшедшей.

— Смотря чего ты хочешь. И зачем пришла. — Ворон сильным ударом крыльев поднял себя в воздух и полетел вперёд, вынуждая последовать за ним, чтобы продолжить разговор. — Если убивать — то и тебя захотят убить тоже. Если спрашивать и искать ответы, то, возможно, тебе их дадут. Может быть, дадут гораздо больше, чем ты могла бы представить. Мир фоморов, детей Домну, хранит в себе великую силу, о которой многие предпочли забыть. Это сейчас он в некотором роде отделён от королевства туатов, откуда их изгнали. А ведь когда-то именно они были хозяевами и человеческого мира, и Сида. До прихода Первых племён.

Я озадаченно приостановила шаг, но ворон не сразу это заметил, унёсся вперёд далеко, а затем вернулся, рассерженно каркая.

— Мне показалось или ты говоришь о фоморах с излишним почтением? Как будто они как раз что-то тебе дали. Что-то ценное.

— Я познавал многое, когда был друидом, — спокойно рассудил Ингюс. — Мне были интересны разные дороги. Совсем как тебе.

Он тихо усмехнулся. Так, что даже у меня на языке стало горько.

— Ты не сам решил оставить это дело, — внезапно догадалась я. — Тебя изгнали, верно?

Ворон замолчал, вновь опустившись на ветку. Он смотрел на меня долго, так и эдак склоняя голову, посверкивая мелким обсидианом глаз. И, кажется, онемел совсем, а то и обиделся. И теперь он оставит меня здесь одну, а как выбираться из этой части Сида, совершенно незнакомой, я не знаю. Тут кишмя кишат фоморы. И вряд ли станут спрашивать меня, зачем пришла!

— Что было, то было. Я ни о чём не жалею, — наконец вновь заговорил Ингюс. — Но вот ты точно будешь жалеть, если не сделаешь всё, на что способна. Иначе тебе не спасти принцессу. Если ты ещё хочешь её спасать, конечно.

— Хочу. Но не могу дотянуться. — Я обхватила плечи ладонями, чувствуя, как замерзаю всё больше с каждым мигом.

Кажется, даже изо рта пошёл пар. Огляделась: и правда, трава вокруг, тонкие ветки и листочки покрылись изморозью. Ресницы побелели, щёки и нос начали неметь от крепчающего мороза. Что происходит? Почему?

— Ты не можешь дотянуться, потому что не знаешь верного пути. Не знаешь, где искать. Не ходишь нужными тропами. Ответы впереди.

Ворон повернул голову, и я проследила за взмахом его острого блестящего клюва. Там, где ещё миг назад стеной возвышались лесистые холмы, вдруг разверзся широкий просвет. Тропа убегала далеко вперёд, спускаясь к озеру, очень похожему на Сгатхан. Даже остров посреди него был такой же.

— Говорят, на этом острове стоит замок короля фоморов Балора. — Ворон вспорхнул рядом, и я невольно подставила ему предплечье.

Острые когти пронзили плотный рукав, царапнули кожу, и птица замерла так близко от меня, что захотелось коснуться её гладких перьев, настолько красиво они выглядели — густые, блестящие, чуть синеватые.

— И что же в нём?

— Много чего, — вздохнул Ингюс. — Я слышал, что там хранится похищенный у Мак Набинов меч Нуаду, которым можно убить не только короля, но и саму богиню Домну. Но я никогда не смогу там побывать. Я могу только проводить того, кто имеет силу входить в Сид полностью, а не только частью души.

— Ты говоришь обо мне?

— Возможно.

Я всё же протянула руку и сгибом пальца коснулась шеи ворона. Перья и правда были удивительно гладкими и прохладными. Птица зыркнула на меня, приоткрыв клюв, словно бы в удивлении, но тут под нами резко провалилась земля. 

Неловко взмахнув руками, я схватила ртом комком вылетевший из груди воздух. Отдалённый гул чужого голоса ещё донёсся до меня, но разобрать слова было уже невозможно. Падение оказалось коротким, но таким страшным, что почудилось, будто где-то по дороге потерялось моё подпрыгнувшее к горлу сердце.