– Только одного ты не учел. – Улыбка Лося стала неприятной. – Мы сейчас Злыдня позовем и выложим ему твой план, раз ты такой дурак, что нам все рассказал.

– Не позовете, – уверенно заявил Джетт.

– Почему это?

– Потому что я сюда пробрался, чтобы забрать вот этого парня. На самом деле мы знакомы, но я эту новость приберег, а то вы бы ее сразу надзирателю выдали. Вы даже представить не можете, с кем вам довелось посидеть в одной тюрьме. Когда-нибудь внукам расскажете. – Джетт вытянулся на койке и махнул рукой. – Генри, давай. Всю правду, от начала до конца.

Генри сел. Это все еще казалось ему ужасной идеей, но Джетт накануне настаивал. «Нет положения, которого нельзя спасти хорошей историей, – говорил он. – А у тебя в запасе история получше любой, какую я мог бы выдумать: твоя собственная. Увидишь, все получится». Сейчас, глядя на подозрительные лица заключенных, Генри сильно в этом сомневался, но все же начал:

– Меня заковали, потому что у меня дар огня. Как у разрушителя из сказки. Но я сказку узнал только недавно, а до этого жил в лесу с отцом. Мы сидели там тихо, он учил меня охотиться, но однажды был голодный год, и я решил украсть из поселения людей овцу…

Он рассказал им все. Про то, как люди много лет за ним охотились. Про Тиса, который однажды явился ему в лесу. Про Барса и двух глуповатых братьев, про огненных зверей и посланников, про встречу с Джеттом и испытания. Про то, как он достал Сердце волшебства, как попал в королевский дворец и искал там корону, про то, как Освальд пробрался в дом Тиса и что он предсказал. Умолчал он только о том, что Освальд – его отец, но это Генри уж точно собирался оставить при себе навсегда.

Генри еще никогда в жизни не говорил так долго, но оказалось, это не сложно, когда тебя слушают, открыв рты. Заключенные не перебивали, не задавали вопросов – только иногда смеялись, а пару раз вытерли слезу. Когда Генри закончил, повисла такая тишина, что Генри услышал, как бьется о стену залетевшая снаружи муха.

– Вот за этим я сюда и пробрался. – Джетт развел руками, прерывая молчание. – Мне нужно его вызволить, чтобы он все закончил, понимаете? И нужна ваша помощь. В прошлый раз мне нужно было украсть у надзирателя только один ключ, но в этот раз нужно три: от двух камер и от цепи у Генри на руках. Нам без вас не справиться.

Генри уже думал, что ничего не вышло, но тут зубастый заговорил. Вид у него был потрясенный до глубины души.

– Никто не умеет такие истории выдумывать с тех пор, как Сердце потеряли. Получается, правда это все. – Он смотрел куда-то вдаль, будто видел сквозь стену что-то далекое и прекрасное. – И у нас дары будут?

– Конечно, – кивнул Джетт. – И, поверьте, я знаю, что сидеть тут – паршивое дело, но не получится бежать всем вместе. Нам надо вытащить Генри. Иначе Сердце, которое он в озеро бросил, кто-нибудь прихватит, и неизвестно, чем все кончится. Поможете?

– Что надо делать? – пробормотал Лось.

Генри обвел взглядом остальных и вдруг понял, что они выглядят счастливыми. Как будто они больше не в клетке. Как будто все изменилось, хотя еще недавно он был уверен: словами ничего не изменишь.

Джетт оказался прав.

Скоро железный стук за стенкой умолк, и какое-то время было очень тихо. Заключенные сидели неподвижно, будто мысленно пересказывали историю Генри снова и снова. Потом зашел Злыдень с подносом еды и, ворча, начал расставлять миски. Теперь Генри заметил то, о чем говорил Джетт: на поясе у надзирателя висел крюк с дюжиной ключей. Украсть всю связку не выйдет, отсутствие такого веса Злыдень сразу заметит, но три ключа…

Когда Злыдень подошел к камере Джетта, тот поднялся и шагнул ближе к решетке.

– Уважаемый господин, – смирным голосом начал он, – не расскажете ли, чем вы там целыми днями стучите?

– Не твое дело, – буркнул Злыдень.

Он поставил миску на пол и собирался уже отойти, но тут заговорил Лось, и Злыдень повернулся к нему.

– От лица всех нас хочу сказать: вы простите, господин Стоун, что мы вас Злыднем обзывали, – заявил Лось. – Мыто в глубине души знаем, что вы вовсе не злой.

Надзиратель замер, вполоборота обернувшись к Лосю, и рука Джетта немедленно этим воспользовалась, чтобы бесшумно снять с крюка у него на поясе первый ключ.

– Чего это на вас нашло? Подозрительно как-то. – Злыдень собирался уже отойти, но тут Джетт заговорил снова:

– У нас тут с ребятами про вас целый спор был. Я все говорил, какой вы на вид славный человек, а они меня пытались убедить, что нет. А я им и говорю: докажите!

– А мы пораскинули мозгами, да так никакой серьезной злобы от вас и не вспомнили, – прибавил Лось.

Злыдень вертел головой то к одному, то к другому. Он был так удивлен тем, куда повернул разговор, что растерялся окончательно. Генри едва успел заметить, как в кармане Джетта исчез второй ключ.

– Вы нас и не били никогда, и еду вовремя приносите, а не сами подъедаете, – проговорил зубастый.

Злыдень уставился на него, а Джетт тем временем прикарманил третий ключ. Генри смотрел на это во все глаза – у него в жизни не вышло бы так нагло и незаметно что-то украсть.

– В общем, вы нас, дураков, простите, – закончил третий заключенный. – Мы вас ценим и все такое. Просто от скуки насмехаемся, сами понимаете.

– Белены вы, что ли, объелись. Хотя ее тут и достать-то негде, – проворчал Злыдень. Он закончил наконец разносить миски и, подозрительно оглядываясь, зашагал к двери.

Джетт подождал, не вернется ли, вытащил один из ключей, просунул руку между прутьями и ловко открыл свою камеру. Потом достал второй и бросился к камере Генри.

– Никак не могу понять, как ты сообразил, что эти три ключа подойдут, – сказал Лось.

– Элементарно, – фыркнул Джетт. Он уже возился с замком на руках у Генри. – Меня надзиратель привел последним, а Генри – прямо до меня, так? Судя по вашему виду, ребята, мыться он никого давно не водил, а значит, камеры не открывал. Получается, последние три ключа на крюке – те, которыми он недавно пользовался. Все, готово. Ребята, вы помогли величайшему герою новых времен, и я имею в виду не себя.

Цепь звякнула об пол, и Генри застонал от наслаждения, впервые за три дня расправив плечи.

– Спасибо вам.

Генри поклонился, и Джетт подпихнул его к двери.

– Удачи, – нестройно сказали все.

Генри в последний раз оглянулся на них. Они приветственно подняли руки, и он поднял свою в ответ.

За дверью тянулся узкий полутемный коридор. Поблизости находилась лестница вниз, и на верхней ее ступени сидел охранник, такой мощный, что Генри сглотнул. Но Джетт как ни в чем не бывало скользнул дальше по коридору, и, присмотревшись, Генри понял, что охранник дремлет, прислонившись к стене.

Ближайшая дверь – судя по тому, откуда два дня раздавался стук, – вела в комнату Злыдня. В прошлый раз Джетт просидел в Цитадели год. Ночью он рассказал, что раз в месяц их по очереди водили мыться в тесный закуток в конце коридора. Каждый раз, когда он проходил мимо комнаты надзирателя, она была не заперта. Видимо, в таком месте, где все закрывается на ключ, каждый раз запирать за собой комнату, будто дверь камеры, надзирателям не нравилось. Красть у них было нечего, окно считалось слишком маленьким и высоким для побега, да к тому же оно выходило на озеро, надежно защищенное местными легендами от желающих в него прыгнуть.