– Даже не спрашивая о ценах? – засомневался Светозаров.

– Конечно. Тем более я знаю, что первую крупную партию ты всегда продаешь со скидкой.

Не желая и в дальнейшем перенасыщать внутренний рынок Гинвейла большим оборотом пушнины, Торговец коротко задумался и выдал:

– Первая партия – это не менее десятка подобных накидок.

– А они бывают иных расцветок? – стал уточнять князь.

– Естественно. Белая, черная, сероватая с блеском металла и, как правило, две смешанные комбинации белого или черного с коричневым.

– Изумительно! Тогда мне сразу три комплекта. По одному подарю матери, сестре и принцессе Стеффи. Осталось только узнать у тебя цену всей партии.

Граф Дин и глазом не моргнул, улыбаясь так, словно сделка уже совершилась и он получил вдобавок прибыль в несколько сот процентов.

– С таким серьезным покупателем, как ты, Кастиано, приятно вести любые дела. Поэтому сразу говорю окончательную цену продажи, уже с полной скидкой: за пять штук подобных накидок я прошу всего лишь два камешка. Один зектанг и один адский топаз.

Кастиано Мендрис сглотнул, посмотрел почему-то по сторонам, словно высматривая валяющиеся всюду драгоценности. Если те и были, то лишь на стоящих в десятке метров троице королей: Андер, Рональд и Ульдерико Второй о чем-то оживленно беседовали, хотя и косились время от времени в сторону Торговца. Видимо, подозревали о сути ведущихся переговоров и уже заблаговременно то ли посмеивались, то ли сочувствовали ретивому князю. Но тот все-таки сумел собраться и ответить со стойкостью непоколебимого фанатика:

– Договорились! Когда ждать первую доставку?

– Не раньше чем дня через три, максимум пять.

Камердинер как раз поднес поднос с великолепными фужерами с шампанским, и князь первый подхватил выпивку:

– Отлично! Тогда скрепим нашу сделку совместным тостом. За процветание!

Дождавшись, пока и его собеседники возьмут по бокалу, князь соприкоснулся стенками звенящих мелодично сосудов и несколько нервно первым выпил до дна. Наверняка все-таки непомерная цена за пушнину его сильно выбила из колеи. Хотя стоило отдать князю должное: держался он отлично и с достоинством. После чего коротко попрощался и поспешил в сторону танцующих пар. Видимо, намеревался перехватить принцессу Стеффи.

Тогда как графская парочка сделала по маленькому глоточку изысканного напитка и начала разговор:

– Не слишком ли много ты с него запросил?

– В самый раз, дорогая. И он действительно у меня получил хорошую скидку, – разоткровенничался Торговец. – С остальных я буду просить на камень больше за комплект. Так что разница очень существенная. А если еще… – Неожиданно он заметил, что Шура покачнулась и резко побледнела. – Что с тобой?!

На этот раз состояние супруги показалось более неприятным, чем при предыдущем обмороке. Губы ее дрожали, она судорожно пыталась вздохнуть, а сквозь побелевшую до прозрачности кожу на виске отчетливо стала видна пульсирующая кровяная артерия.

Нельзя сказать, что Борис Викторович Каралюхов после своего эпохального, меняющего всю его жизнь обмана сильно прятался или кого-либо боялся. При всем знании уникальных методов поиска, которыми пользовалась его родная контора, он прекрасно ведал и обо всех нюансах, трудностях и неувязках вышеупомянутой системы и умело пользовался своей осведомленностью. Единовременно с удалением из своего тела смертельных чипов и помещением их в такое труднодоступное место, как подвалы здания суда и прокуратуры, Борис провел весьма лихие банковские операции, в результате которых чуть ли не половина счетов мнимого миллионера Бонке оказалась грамотно заморожена. То есть попробуй родная контора вернуть в бухгалтерию выделенные для прикрытия денежки, она бы столкнулась с непреодолимыми трудностями, рычаги управления фиктивными счетами оказались грамотно обломаны. Тогда как сам Бонке с некоторой оглядкой мог бы ими пользоваться.

Так что Каралюхов без средств к существованию не остался. Причем он не только поимел родную контору вширь и вглубь, но еще и за двадцать лет своей цветастой, многогранной деятельности успел прикопить изрядный капиталец. Опять-таки отрывая свой кусище там, где другие агенты получали ранения, лишения, а то и смерть. Да и практически основную заслугу в полном развале конторы, а также в тотальном провале всей агентурной сети и вспомогательных служб мнимый миллионер Бонке смело мог приписать своему злому гению. Вернее, не так в провале, как в самороспуске, разбегании во все стороны уникального силового подразделения. Нескольких агентов ликвидаторам, конечно, все-таки удалось устранить, но все остальные, вовремя предупрежденные заготовленной записью с голосом Даны, скрылись в такие глубокие дали, что их и днем с огнем теперь не отыщешь.

Мало того, Каралюхов еще и собственный отряд собрал, умело распределил между ними задания, выделил основные объекты для слежки и начал вести свою игру.

Конечно, основную поставленную перед собой задачу ему выполнить не удалось. Ведь в идеале лихой агент планировал самолично захватить власть в конторе, ликвидировав при этом как самого шефа, Павла Павловича, так и несколько ключевых, весьма неудобных для дальнейшего сотрудничества фигур. Как, например, горячо ненавидимую Александру или слишком много знающего главного аналитика, старого поляка Казимира Теодоровича. Почему не получилось самому стать начальником, Борис до сих пор не мог понять. Не хватало каких-то важнейших деталей в пирамиде его знания, но зато он вполне близко подошел к разгадке этого казуса в результате своих умственных потуг и гипотетических предположений.

Действительно, по всем прикидкам, Павла Павловича сразу же обязаны были уничтожить в первую очередь его верховные покровители. Ибо те многомиллионные кражи, которые совершил старый зубр-оперативник, не прощаются никому. Никакие прежние заслуги не остановят людей, стоящих у руля чуть ли не всего государства, от мести и крутых разборок с вышедшими из повиновения прислужниками. А раз никаких немедленных мер не последовало, значит, не все так просто. Ведь после звонка Бориса Каралюхова «на верха» шеф конторы не только не пострадал, но еще оказался явно предупрежден, поставлен в известность о крысятничестве и даже получил невероятную поддержку в виде ликвидаторов и целого отряда уникальных агентов из силовых структур. Попустительством или обычным кумовством тут и не пахло. Скорее там жутко могло подванивать непосредственным участием самого Павла Павловича в числе пайщиков, если не сказать, хозяев уникальной конторы. А значит, убрать его с начальнического кресла путем наушничества и подсаживания – дело бесполезное, если не сказать, смертельно опасное.

Так что в итоге случилось то, что случилось: контора почила в бозе. Но благодаря своим накопленным знаниям, целому айсбергу грамотно сохраненных сведений, наличию широкого круга знакомств и связей, Каралюхов использовал сложившуюся ситуацию с завидным блеском и изяществом. Да и вовремя собранный отряд независимых сыщиков очень помог. И недавний агент, как это ни странно, оказался единственным человеком среди своих недавних сослуживцев, который к моменту затухания скандала «дети – наше все!», как окрестили его ушлые журналисты, знал больше всех. А о чем не знал, догадывался с помощью своей дедуктивной логики.