Мишка покачал головой:

— Правительству сейчас не позавидуешь. Не зря на высшие должности трудно найти достойных, которые согласны нести такую ответственность. Вы следите за тем, что твориться в мире? Все на взводе. У нас, в Ликвидации, работа практически встала — какой смысл наводить красоту, если завтра придется бежать с планеты или закапываться?

Буквально только что для Милицы и Андрея с потока сняли ограничения, теперь они могли знать все, что было доступно другим. Закрытыми остались служебные линии и файлы чрезвычайщиков — опять же, как для всех.

Милица слушала Мишку и параллельно смотрела, что произошло за последнее время. Поток захлестнули разговоры на одну тему: что будет завтра? Работа и учеба периодически останавливались, а кое-где встали совсем — именно об этом говорил Мишка. Всех занимали вопросы: дойдет ли до эвакуации? если да — до какого этапа? и куда же переселятся человечеству?

Несчастья с участием живых домов произошли на поверхности, под водой и на другой планете. Под землей никто не пострадал, и тот факт, что подземных немешариков не существует (или, исходя из планов профессора Зайцева, лучше сказать «еще не создано»), часть населения решила искать убежища в недействующих метро и транспортопроводах, в зданиях с отрицательными этажами и природных пещерах. Расконсервировались древние бомбоубежища и скрытые военные объекты, срочно строились новые, по «невидимым» технологиям, часть подземных сооружений на поверхности маскировались.

Люди видели военную технику, многие — впервые в жизни: дискоиды, ощетинившиеся стволами, ракетами и установками направленного излучения, стратошаттлы, под завязку набитые оружием распада, ползучие гусеничные монстры, способные действовать в условиях взрывной волны в несколько хиросимов… Одетые в форму чрезвычайщики и волонтеры тоже привлекали внимание. Эта форма в экстраординарных условиях — средство успокоить обывателей. Вроде как ситуация под контролем.

Эффект достигался обратный. Простого человека вид военных нервировал, напоминал о неприятном. Люди стали бояться завтра.

Бояться — непродуктивно, и каждый стал думать, что может сделать на своем месте. Проведение частичной мобилизации, предусмотренной планом экстренных действий, не понадобилось; добровольцев, даже из числа подготовленных, оказалось больше, чем требовалось. После того как прием волонтеров временно прекратили, на местах началась запись в ополчение, а так называемые «группы по интересам», объединенные общими увлечениями, дружескими или родственными связями, создавали небольшие дружины. Массово распечатывалось оружие — как личное, вроде лучевых винтовок и нетехнических средств защиты (кинжалов, сабель, щитов, натяжных и пневматических арбалетов), так и крупная наземная и летающая бронетехника. Земляне и марсиане повально отправились на стрельбы и занятия боевыми искусствами — рукопашными и с оружием.

В местах компактного проживания население подготовило к использованию атомные боезаряды — если враг проявится и окажется сильнее, люди готовились пожертвовать собой ради победы. Даже ради маленького шанса победить.

Когда европейцы приплыли в Америку, они обнаружили там цивилизации, невозможные для их логики. Были ли ацтеки, майя, инки и другие хорошими и правильными с современной точки зрения? Нет. А со своей? Наверняка. Во всяком случае, каждый из них сам по себе, в глубине души, был сущим совершенством. А европейцы? Как говорится, хрен редьки не слаще. Для европейцев исчадиями ада были местные жители, для индейцев — пришельцы, и понять друг друга они не могли. Мыслили по-разному.

Если сегодняшний противник землян пришел из далекого космоса или параллельных миров, его логика и мораль тоже могут оказаться другими, более непохожими на нашу, чем европейская и канувшая в Лету американская. Потому и случилось то, что случилось.

Мишка говорил на эту же тему:

— В духовном блоке настроения разделились. Одни требуют уничтожить все показывающие агрессию и войну произведения искусства. Эти творения выставляют человечество в невыгодном свете. Если наш невидимый враг пришел извне, по тому, чем аборигены восторгаются, он составит мнение о жителях планеты. Надо показать, что мы — миролюбивая цивилизация. Ликвидация завалена советами снести памятники культуры, которые свидетельствуют о войнах прошлого. Это частные послания, у нас их просто переадресуют в соответствующий сектор духовного блока.

— Папа любил цитировать Поля Гогена, — вставил Андрей. — «Произведение искусства для того, кто умеет видеть, это зеркало, в котором отражается состояние души художника».

— Об этом и речь. — Мишка кивнул. — Но отныне мнение художника становится позицией всего вида, в нашем случае — хомо сапиенса.

— А что говорят вторые? — вяло поинтересовался Андрей. — Ты сказал, что настроения разделились.

— Другая часть духовников, наоборот, требует показать противнику, что связываться с нами не стоит — у нас древняя история отстаивания собственных ценностей, многие тысячелетия мы занимались исключительно этим, и сохранившееся наследие предков это подтверждает. Мы дружелюбны и гостеприимны, но разговаривать с собой с позиции силы не позволим.

Милица слушала и продолжала знакомиться с новостями.

Не принятая в волонтеры молодежь по всей Земле объединялась в кавалерийские бригады. Они выбирали командиров и учились действовать слаженно, в группе, с разным вооружением и на двух видах транспорта— дискарах и птериках. Техника имела больше возможностей, но была громоздкой, а птерики все же оставались под подозрением, как творения ЦПР. Их экранировали от постороннего воздействия, переключение управление ими на себя проверялось почти ежечасно. Каждого птерика в обязательном порядке снабдили устройством самоликвидации — чужакам взять их под контроль и использовать в своих целях теперь не получится.

По всей планете началось движение «отказников», жалующихся правительству на недостаточные либо, наоборот, необоснованно чрезмерные действия чрезвычайщиков. Они требуют объяснения, как выведена формула расчета эффективной зоны безопасности, а поскольку цифра конкретными фактами не подкреплена, многие не желают покидать прилегающие к немешарикам районам. Понимая опасность, каждый встал на учет в чрезвычайном блоке, обеспечил себя вооружением и под собственную ответственность остался дома, где несет вахту как внештатный сотрудник — следит за развитием событием человеческими глазами, не веря, что техника справится лучше.

Давление на чрезвычайщиков росло со всех сторон. Слухи о ведущемся расследовании народ не успокаивали, все требовали действий.

Мишка продолжал рассказывать:

— Даже не верится, что прошли всего сутки. Когда мама с папой исчезли, со мной связались чрезвычайщики и послали сюда — войти в дом как члену семьи, а затем, что бы ни случилось, мне сказано остаться рядом, на базе чрезвычайщиков у границы зоны. Если немешарики или те, кто ими воспользовался, никак не проявят себя в ближайшие часы, а загадка не раскроется и останется неясным, как, куда и почему исчезли люди, понадобится моя помощь как специалиста. Ликвидация будет убирать последствия уничтожения, а я буду консультировать на месте.