– О господи! – всполошилась Анита. – С тобой все в порядке?

– Потерпи до завтра, завтра перед тобой исповедаюсь, если, конечно, мне позволят, – пообещала я. – Приеду к тебе автобусом, заодно привезу инструменты Генриху…

Алкая сатисфакции, я с нетерпением поджидала Дьявола, который до позднего вечера совещался с международными легавыми. К тому же у меня накопилось много вопросов – вчера, памятуя о том, что у самой рыльце в пушку, я не решилась особенно к нему приставать, тем более что моя смекалка, проявленная в описании ипподрома и неограниченных возможностей этого теплого местечка по части всяких сделок, пробудила в Дьяволе смутные подозрения. Из всей компании, внимавшей мне вчера с большим интересом, лишь один он уловил, что мои догадки, навеянные вифайфом Норвежца и контактами лысого недомерка в шляпе, выглядят чересчур уж гениальными. Так что я предпочла вчера больше не высовываться. Но теперь, когда вскрылся очередной его блеф, совесть меня уже не терзала.

– Значит, это Анита на меня напала, да? Загримированная, в маскарадном костюме? – ехидно пристала я к нему, когда он вернулся. В ответ он расхохотался.

– Я ничего такого не говорил. Сама себя сбила с толку.

– Или ты мне сейчас выкладываешь всю правду, или не ждите от меня, да еще такой бестолочи, никакой помощи. Сами ищите свой чертов героин!

– Шантажируешь?..

– Так и так от меня никакого проку не будет, – честно призналась я. – Но все равно давай выкладывай правду, по крайней мере хоть начни без вранья!

– Ладно, сдаюсь. Тогда слушай. Ты прямо как в воду глядела. В том магазине мы нашли несколько килограммов товара – в банках из-под бигоса и рубцов. Сало оказалось чистым. Акселя Петерсена забрали утром с его рабочего поста – у них нашлись снимки, на которых он заключает сделку с одним небезызвестным уголовником из Швеции. Все складывается не так уж плохо, но могло быть гораздо лучше, если бы ты предоставила нам хоть немного времени. К счастью, Лаура оказалась неуравновешенной особой, поддавалась панике и частенько забывала в своих письмах о правилах конспирации. Ты, наверно, не в курсе насчет ее близких отношений… Угадай, кому были адресованы ее послания, которые попали к Алиции.

– Могу только сказать, кому не были, – ответила я, с интересом ожидая продолжения, поскольку и сама ломала над этим голову. Дьявол ухмыльнулся.

– Папаше пана Кароля.

– Серьезно?

– Пани Лаура, как тебе известно, в браке никогда не состояла, пан Кароль – плод греховной любви, записан он на фамилию родительницы, но родитель от своего чада не отрекся. Родителем ему приходится некий Морис Лилиенбаум, с которым, если не ошибаюсь, тебя многое связывает…

Лысый недомерок в шляпе!.. У меня даже дух захватило, а довольный эффектом Дьявол продолжал свой рассказ. Лысый недомерок в шляпе с готовностью признал себя отцом обоих отпрысков – как законного, так и внебрачного, – зато признавать свое участие в афере наотрез отказался. Переправлять наркотики из лавочки датского его отпрыска не составляло никакого труда – частные клиенты развозили их в оригинальной таре во все концы света. Никому не возбраняется купить себе банку-другую экзотического яства и увезти с собой куда угодно, хоть в Америку.

– Ну хорошо, а от нас? Как это вывозилось из Польши?

– Просто до гениальности. В Сопоте у них был склад подходящей баночной тары, они упаковывали в нее свеженький, отборный героин и подменяли им товар уже после таможенного досмотра при погрузке на корабль. На все про все хватало двух человек. Одному удалось бежать, кажется, он намылился в Данию, но тут ему уже встреча готова. Идея доставки настолько немудреная, что они могли годами действовать безнаказанно. Если бы не Алиция…

Алиция… Алиция!.. Ну что же, надо наконец спросить и об этом…

– Скажи мне еще вот что… Только не юли, такая тема, что недолго и с ума сойти. Кто и зачем выкрал ее труп?

Дьявол задумался. Поудобней устроился в кресле, закурил сигарету и наконец рассеянно протянул:

– Н-да… Осрамился майор. И то сказать: труп ускользает за границу, да еще сам по себе!

– Клянусь тебе, – прорычала я и прямо-таки почувствовала, как огонь безумия полыхнул в моих глазах, – если ты сейчас же не возьмешь свои слова обратно, я убью тебя!

Дьявол непроизвольно ухватился за карман, где у него лежал пистолет.

– Лучше убей пани Грущинскую, – насупился он. – Я к этому отношения не имею.

– Какую еще Грущинскую?! Кто такая Грущинская?! Не хватало еще какой-то Грущинской! И не держись за свою пушку, я тебя голыми руками придушу!

– Тогда уж точно ничего не узнаешь. Стой! Сейчас все расскажу!

И рассказал.

Десять дней тому назад некая пани Грущинская, отбывавшая с Центрального вокзала в Берлин, где служил ее супруг, села вечером в спальный вагон и прошла в свое купе первого класса. Одно из мест в купе было уже занято. На нем, отвернувшись лицом к стене и укутавшись пледом, спала какая-то темноволосая дама. В ногах у нее с озабоченным видом сидел ее муж.

– Прошу меня простить, – в некотором замешательстве обратился он к пани Грущинской. – Моей жене немного нездоровится, она приняла снотворное, и я боюсь, как бы она не проспала границу. А у меня, как на грех, место в другом купе, совместное нам купить не удалось. Хочу попросить вас об одном одолжении.

Пани Грущинская была столь возмущена персоналом «Орбиса», не нашедшим возможности устроить больную женщину вместе с супругом, что без всяких колебаний вызвалась помочь, чем только сможет. Озабоченный муж с явным облегчением показал на небольшой изящный несессер.

– Вот здесь ее документы и медицинское свидетельство, я-то и везу ее за границу для лечения – психическая травма, сложный случай, вы меня понимаете, не хотелось бы на эту тему распространяться. Если таможенники зайдут сюда до моего прихода, не могли бы вы показать им эти бумаги? Вы меня очень обяжете. Что касается вещей, то у жены при себе ничего нет, весь багаж со мной.

Пани Грущинской глубоко импонировало лечение у зарубежных светил, и ее доброжелательность возросла еще больше. Она только уточнила, не надо ли больной давать каких таблеток, и заверила супруга, что все будет в порядке. Успокоенный пассажир посидел еще немного, затем, рассыпаясь в благодарностях, покинул купе незадолго перед тем, как поезд тронулся.

Таможенники разбудили пани Грущинскую за полночь. Любезный чиновник мельком оглядел два ее чемодана, с полным доверием отнесся к их содержимому, даже не удостоив вниманием два литра водки, два кило колбасы, бигос домашнего приготовления и домашний же вишневый конфитюр – любимое лакомство пана Грущинского, – и обратил свой взор к другой пассажирке, продолжавшей спать мертвым сном в той же позе.

– Прошу вас эту даму не будить! – грудью встала на ее защиту пани Грущинская. – Она больна, приняла снотворное. Не надо ее тревожить, у нее что-то с нервами, как раз едет на лечение. Вот ее паспорт и медицинское свидетельство.