– Ящик открой, – выпустила кольцо дыма Маргарита.

Дорожкин отодвинулся назад, потянул на себя ящик стола. О деревяшку громыхнуло что-то тяжелое. В ящике лежал довольно большой пистолет, запасная обойма к нему и желтая открытая кобура с ремнями.

– «Беретта» девяносто два эф эс[29], – процедила Маргарита. – Патроны калибра девять на девятнадцать, парабеллум. Магазины у этой модели емкостью по пятнадцать патронов. Приходилось стрелять?

– Пару раз из «макарова»[30], десяток раз из автомата, – пробурчал Дорожкин, рассматривая магазин. – Еще из пневматики. В тире. А почему пули в патронах белые? Серебряные?

– Золотые, – фыркнула Маргарита. – Состав сложный. Мигалкина я подстреливала как раз такими. Надо бы опробовать пистолетик, но обычных патронов пока нет, а эти жалко. Поэтому запомни: осваивать и тренироваться только при выдернутом магазине. Ясно?

– Ясно, – кивнул Дорожкин. – Что такое патрон в патроннике, вдолблено в голову еще с армии.

– Тогда прилаживай – и за работу, – поднялась начальница. – С пистолетом, пока прятать его не умеешь, прогуливаться только по городу и окрестностям, ясно?

– Подождите! – Дорожкин в панике задвинул ящик. – А мои вопросы?

– После, – отрезала Маргарита и застучала каблучками к лестнице.

Дорожкин прильнул к окну. Начальница никогда не пользовалась велосипедом. Пожалуй, у нее его вообще не было. Вот и теперь она вышла из дежурки и пошла в сторону «Торговых рядов». На середине улицы развернулась и показала Дорожкину кулак.

Через час из участка выбрался и он. Полчаса были потрачены на то, чтобы приладить на плечо неудобную кобуру да поместить в нее громоздкий пистолет, с которым Дорожкин разобрался за пять минут. Еще полчаса Дорожкин потратил на тренировку в скоростном выхватывании оружия и подборе самой угрожающей гримасы, пока появившийся в дверях Содомский не щелкнул пальцами и с разочарованием не заметил:

– И за это скоморошество я плачу некоторым по полсотни тысяч в месяц.

К счастью, на этом интерес руководства к подчиненному иссяк, и Дорожкин поторопился покинуть участок. На улице неожиданно задул холодный ветер, Дорожкин накинул на голову капюшон и почувствовал, что повысивший его самооценку пистолет от холода не защищает. Надо было идти на почту, но видеть Мещерского не хотелось, и Дорожкин выбрал между «Домом быта» и «Торговыми рядами» – последние. Преодолел карусель вращающегося входа, скинул капюшон, слегка расстегнул куртку и поднялся с продовольственных рядов наверх, где немногочисленные покупатели бродили среди секций одежды, обуви, мебели, посуды и еще чего-то столь же необходимого кому угодно, но только не младшему инспектору Кузьминского управления общественной безопасности. Прогуливаясь и подумывая, что бы такое прикупить, чтобы занять время, да еще и занять его с пользой, Дорожкин зашел в книжный, пощупал глянцевые корешки, полистал какие-то энциклопедии и с тоской посмотрел на сутулого, чуть лысоватого юркого рыжебородого продавца, который посматривал на случайно забредшего в его логово покупателя как на мышь, обнюхивающую придавленный смертоносной пружиной сыр.

– Скажите, – начал Дорожкин и тут же понял, что книжник скажет ему все, что угодно, лишь бы он купил у него хотя бы одну книгу. – Почему тут так?

– Как? – пустил ехидную улыбку в редкие усы продавец.

– Ну… – Дорожкин неопределенно повел вокруг себя рукой. – Улица Сталина. Улица Мертвых. Вон прямо под вами памятник Троцкому. Где у нас еще есть памятник Троцкому? Да и вообще названия улиц такие странные. Писателей, литературных героев. Памятник Тюрину стоит по какому-то жребию, непонятно зачем. Да еще в такой позе.

– Какую позу принял, когда ему жребий выпал, в такой и зафиксировали, – хмыкнул продавец. – Скульптору что, щелкнул фотиком да поехал глину мешать, а Борьку уж все заклевали за этот памятник. Впрочем, ему-то что, у него кожа толстая. Хотя, говорят, ходит иногда, чистит свое бетонное подобие. Под утро, когда народу мало. Радуется, что тут голубей маловато.

– И все-таки? – не унимался Дорожкин. – Почему? Что тут происходит? Может, у вас есть какие-то книжки по истории города, ну хоть брошюры?

– Не, – скривился продавец. – У меня фантастика, фэнтези. Но много. Альтернативка, криптоистория, киберпанк, стимпанк, турбореализм, сакралка, космоопера и космооперетта, юмэфэ. Вот, – он подошел к стеллажам, – тут про попаданцев, тут про выползков, тут про эльфов, тут, значит, о ведьмах. На этих полках ведьмовская классика, тут эпигоны, но тоже ничего так бывает. Народ хорошо берет.

– И читает как деревенскую прозу, – с усмешкой уточнил Дорожкин.

– А что делать? – пожал плечами бородач. – Чистой НФ вот маловато, говорят, что возрождают ее сейчас, но процесс пока затянулся. Тут ведь без гарантии, через девять месяцев не родится. Да, может, они не туда втыкают? – Продавец хихикнул. – А если серьезно, мое мнение – субъекты не должны вмешиваться в объективный процесс, а то вообще неизвестно, что родится, а нам потом продавай… Пока, кстати, в основном постапокалиптика получается да закос под мейнстрим. Как бы получается. На любителя, короче. А так ничего, торгуем. Серийку хорошо берут, про вампиров неплохо идет.

– Ага. – Дорожкин представил Марка Содомского, который роется на полках с книжками про вампиров, и невольно дотронулся до кобуры. – А есть что-нибудь и в самом деле хорошее? Мне для приятеля надо. Ну чтобы сначала казалось одно, а потом все бы перевернулось наоборот. И главное, чтобы цепляло.

– Чтобы цепляло? – с интересом повторил рыжебородый и полез под прилавок. – Есть, как не быть. Вот. Каждого свое цепляет, но вот это вроде бы на всякого действует. Тут название на латыни, но сама книжка на русском. Очень хорошая. Зацепит, мало не покажется. Переводится примерно так – «жизнь наша»[31]. Ну, мол, коротка и так далее. А что? Разве не так?

– По-разному, – уклончиво ответил Дорожкин, вспомнив поблекшую фотографию Адольфыча в институте, но бело-голубой томик взял, зашелестел купюрами. – Сколько с меня? Хватит?

– Точно, что по-разному, – стал отсчитывать сдачу продавец. – У кого-то короткая, а у кого-то еще короче.

Он оглянулся, понизил голос и заговорщицки прошептал:

– Скоро будет Дивов. Написал новый роман.

– А почему шепотом? – не понял Дорожкин.

– Потому что когда он будет, то его почти сразу и не будет, – объяснил продавец. – А что касается города, я тут уже лет шесть как торгую. Нормально, не бедствую, да еще и поборов никаких, ни тебе бандитов, ни тебе проверяющих, даже вспомоществование от администрации имеется, но не верю я все равно.