— Надо прорваться на крышу и, пройдя через чердак, ударить им в тыл… — Мне не давала покоя моя старая задумка.

— Понял тебя, командир, — сказал Иван Раков, почему-то приняв мои слова на свой счет.

Он вскочил на ноги, придерживая ножны, чтобы не задеть какой-нибудь экспонат, приложил ладонь к пилотке и хотел было рвануть из кабинета.

— Не спеши в Лепеши, в Сандырях сночуешь, — остановил я его. — Думаю вслух, а ты уж ноги — в руки… Как только начнешь прорыв, Воеводе сразу все станет ясно. Перебросит резервы, отсечет авангард, окружит там, наверху, и устроит тебе мясорубку. Попасть на крышу надо незаметно. С планером не вышло. Парашютистов разнесет — ветер больно силен, да и пощелкают их снайперы. Опять же внезапности никакой…

— А мои архаровцы орлиные гнезда от глотышей сотню раз очищали. Им на крышу взобраться — раз плюнуть, — впервые открыл рот Фрол Полупанов, Воевода Усть-Ерского горного края. — Вы здесь пошумите, а мы тихой сапой — по стеночке, по стеночке…

— Вот это разговор! — воодушевился я. — Отбери самых лучших, Фрол Романыч. Оружие возьми какое хошь. Мы так шумней — чертям станет тошно. А когда начнешь атаку, тебе навстречу ударит Раков.

— А мне что делать? — спросил Анвар Саматов.

— Ждать приказа! — буркнул я.

Бойцы взбирались по западному фасаду Блямбы. Была выбрана глухая стена — вернее, простенок между двумя «слепыми» контрфорсами. Лучшие горцы-скалолазы шли первыми. Цеплять «кошки» за карнизы и уж тем более вбивать костыли в гранитные стены нельзя: шум привлечет внимание стрелков, засевших на крыше. Поэтому бойцам приходилось проявлять чудеса цепкости, распластываясь по совершенно гладкой с виду поверхности, буквально прилипая к ней ступнями в специальных тапочках и ладонями в особых перчатках.

Они пользовались липучками, о существовании которых даже не слыхали в высокомерной Европе. Это профессиональный секрет саянских и-чу. Горцы вырезают лоскутья кожи из шкур белого ползуна и пришивают их к своей обуви и одежде. Клейкие волокна, если их смочить особым раствором, не сохнут годами. Великая вещь — липучки, но без самозаговоров, придающих силы пальцам, скалолазы непременно сорвались бы вниз, разбившись в лепешку.

В любую минуту распластанные фигурки бойцов могли заметить на сером фоне стены — стоило «волъникам» только перегнуться через перила ограждения и глянуть вниз. Но им было не до того: их снайперы перестреливались с нашими, засевшими на соседних крышах, а наблюдатели следили за небом. Оно было пусто. Там властвовал ураган, рвал в клочья грозные темно-серые тучи, порождая мгновенный, ослепительный выплеск солнца.

В конце концов защитников западного участка крыши перебили всех до одного: им противостояли отборные снайперы; в моем войске были лучшие охотники сибирской тайги. Так что некому было обнаружить наших скалолазов.

Преодолев нависающий козырек крыши и бесшумно перебравшись через перила, скалолазы подняли на тросах небольшой отряд таежных охотников — ребят крепких, стрелков отменных, но к акробатике непривычных. Охотники тащили на себе вещмешки с боеприпасами — по пуду на брата. И за все время ни единого звяка, вскрика — только чуть слышное пыхтение, поскрипывание ремней, похрустывание суставов да треск шовных ниток, заглушаемые грохотом взрывов и барабанной дробью очередей: внутри Блямбы опять кипело сражение.

Возглавлявший ударную группу Фрол Полупанов отдышался и махнул рукой — это был сигнал к атаке. Бой на крыше был скоротечен и жесток. Стрелки и наблюдатели «вольников» в большинстве своем успели выстрелить лишь по разу — промаха не дали. И сами полегли. Только двое забаррикадировались в одной из угловых башен и отстреливались из пулемета, сковав отделение и-чу. Потом наверх удалось втащить бомбомет…

Потеряв в перестрелке четырнадцать человек убитыми, ударные группы атакующих вышли к заранее намеченным входам на чердак. С крыши туда можно было попасть через две дюжины дверей и окошек, не считая печных труб и решеток вентиляции. В это время на крышу взвод за взводом поднимали обычных стрелков. Чем крупнее будет ударный кулак, тем скорее он сомнет оборонительные порядки.

Бойцы ожидали встретить бешеное сопротивление «вольников». Они думали бросить в каждое отверстие по связке гранат, а потом расчистить себе путь шквалом огня. Но никто не подстерегал их в узких проходах, не устроил засад в темной, продутой сквозняками глубине чердака. Воевода не успел подтянуть резервы. Поэтому горцы, таежники и идущие следом стрелки тихо просочились на огромный чердак Блям-бы и заструились по его лабиринтам, приближаясь к спускам на седьмой этаж.

Навстречу им двигались разрозненные группы «вольни-ков», освещавшие себе путь карманными фонарями. Услышав перестрелку на крыше, на чердак безо всякой команды ринулись несколько десятков бойцов. Они гораздо хуже охотников видели в темноте да и ничуть не лучше их знали эти помещения.

Бой разделился на множество мелких схваток, ни разу не перешедших в рукопашную. Атакующие издали били противника, точно в тире. Часто «вольники» даже не успевали пустить в ход оружие. Все было кончено в считанные минуты.

А потом сражение переместилось в коридоры седьмого этажа. Их перегораживали баррикады — низкие и непрочные, — но они ощетинились стволами, и огонь был жесток. «Вольники» укрепляли баррикады телами павших. Никто не отступал, и продвинуться вперед удавалось, лишь когда погибал последний защитник.

Мои люди не жалели огневого припаса. Штурмовым отрядам выдали по десятку гранат на брата; с разных концов здания ворвавшись на верхний этаж, бойцы забрасывали защитников «лимонками». Беспрерывной канонадой гремели взрывы, сотрясая Блямбу от фундамента до шпилей.

Перебив «вольников» на седьмом этаже, десант застрял на лестницах. Перекрыть их оказалось куда легче, чем заблокировать многочисленные выходы на чердак. А наши отряды, пытавшиеся подняться наверх с четвертого этажа, хоть и сковали главные силы противника, за все это время не продвинулись и на десять саженей. Тела убитых и раненых громоздились на лестничных маршах.

Опять возникла пауза, грозящая превратиться в долгое затишье. Из города передавали: войска кайенского гарнизона, взяв район Триумфальной площади в широкое кольцо, спешно обустраивают огневые позиции. Замечено до дюжины артиллерийских батарей на конной тяге и два бронехода. Подкрепления подходят каждые пять минут.

«Вольники» теперь удерживали только два этажа, однако могли продержаться еще несколько драгоценных часов. Фрол Полупанов связался со мной по линии полевого телефона. Его предложение было столь разумно, что я, задавив подсознательный страх перед любым разрушением Блямбы, немедленно дал добро. Усть-ертский Воевода приказал бойцам разбирать полы и рвать пироксилином все, что будет мешать продвижению вниз.

И когда казавшиеся надежными потолки начали с грохотом рушиться на головы защитников, в образовавшиеся дыры полетели связки гранат, а затем сверху, строча из автоматов, посыпались враги, дух обороны был сломлен. «Вольники» десятками стали сдаваться в плен.