Нет. Мне нужно было оставаться целым еще несколько дней — тогда смогу расслабиться.

«Тогда прекрати это».

Я сделал паузу, проверяя свое самоконтроль.

Мои руки двигались сами по себе.

«Я не могу контролировать себя, когда дело касается ее».

Расстегивать ее джинсы было далеко не так быстро и просто, как она расстегивала мои. Когда я, наконец, справился с этой задачей и стянул с ее ног и джинсы, и трусики, у нее вырвался смешок.

— Подожди, а что, если кто-то войдет?

Я снова поцеловал ее, не имея возможности смотреть на ее мокрую киску, не содрогаясь от потребности.

— Они не войдут. Сегодня они все будут заняты организацией.

— Что… что…

Я прервал ее вопрос, проведя большим пальцем по ее клитору и медленно введя в нее палец.

Клео обхватила меня за плечи.

— Ох.

Я застонал, когда внутренние мышцы Клео сжались вокруг моего пальца. Я укусил ее за шею, заставляя ее выгибаться, а бедра скользить по моей руке.

— Подожди.

Я вставил в нее еще один палец.

— Мы не должны этого делать. У тебя все еще сотрясение мозга.

Моему члену уже было наплевать.

То, как она задыхалась и вздрагивала… я не мог остановиться. Я так чертовски хотел ее.

— Перестань думать, — скомандовал я, прокладывая себе путь по ее горлу и уткнувшись носом в ее декольте.

— Но, Арт… я волнуюсь за тебя, — глубоко вздохнула Клео, когда я посасывал ее сосок через футболку. Ее пальцы запутались в моих волосах, крепко прижимая меня к своей груди. — Мы... мы должны остановиться.

Я усмехнулся.

Ее слова говорили одно, а ее тело — совсем другое.

— Уверена?

Я скрутил пальцы, потирая ее точку G.

Ее ноги задрожали; вырвался тихий крик.

— Да…

Я сделал это снова, двигая пальцами и потирая ее клитор так, как, я знал, она любила.

— Да, мы должны... ах...

— Остановиться, — улыбнулся ей в рот. — Ты это пытаешься сказать?

Клео пьяно кивнула.

— Да. Нам действительно нужно…

Мое прикосновение сменилось с поддразнивания на требовательное. Я ввел в нее палец, скрежеща своим ноющим членом о выступ стола.

«Блять, она мне нужна».

Клео откинула голову назад.

— О, не останавливайся. Пожалуйста…

Ее мольба полностью развязала мне руки.

Поглаживая ее скользкую влажность, я не переставал приближать ее оргазм, массируя ее клитор и играя ее телом под музыку, в которой так нуждался.

— Ты... ты мне нужен внутри, Килл.

«Килл».

Все это время она называла меня Артуром — с тех пор, как я перестал быть мудаком и наконец-то поверил в правду. Я не мог солгать, что то, что Клео назвала меня Киллом, чертовски заводило.

Я не сказал ни слова, когда Клео взялась за пояс моих боксеров и джинсов и стянула их до середины бедра. Она распахнула глаза, пылающие лесными пожарами.

— Я умоляю тебя. Ты нужен мне внутри.

Я стиснул зубы, когда Клео оседлала мою руку.

— Если я возьму тебя, то не протяну долго.

— Мне все равно. Я просто нуждаюсь в тебе, — обвив ногами мои бедра, Клео придвинулась ближе. Она обхватила рукой мой член, и наклонилась вперед, прижавшись лбом к моей груди.

Убрав пальцы, я задрал ее топ, ощущая тяжесть ее грудей, которые раскачивались, как греховные маятники.

Имеет ли она какое-нибудь представление о том, какое влияние на меня оказывает? Ее властное присутствие, ее непринужденная грация и храбрость? Это чертовски меня уничтожило.

Согнув колени, я позволил ей направить мой член к ее входу. Мы оба перестали дышать, когда кончик члена скользнул в ее влажность. Клео боролась с желанием закрыть глаза, но мы смотрели друг другу в глаза, пока ее тело медленно приветствовало меня.

Мы дрожали, дюйм за дюймом ее тело таяло от удовольствия. Она была рождена для меня. Эта идеальная, блять, женщина была рождена для меня.

Она мой Стрелец.

Я ее Весы.

— Я люблю тебя, — прошептала она, когда я вошел в нее.

Мое сердцебиение превышало все ритмы. Моя голова пульсировала в полной гармонии с сердцем, но все, о чем мог думать, это радостное ощущение дома.

Я застонал, когда Клео оперлась на локти, отдаваясь мне, как жертва. Вид ее — с задранной футболкой, раздвинутыми ногами и мной глубоко внутри нее — почти отправил мое зрение снова в пустоту.

Клео скользнула пальцами между ее складок, и, глядя мне в глаза, потерла клитор.

— Я так близко. Так близко. Не сдерживайся.

В груди эхом раздалось рычание. Видение, как она ласкает себя, грозило вытолкнуть меня за грань без движения.

Голова раскалывалась, но я хлопнул ладонями по столу для опоры и толкнулся.

Клео вскрикнула, ее пальцы работали быстрее, пока я толкался снова и снова.

В этом не было никакой легкости.

Я перешел от неподвижности к траханью.

Мои яйца напряглись очень быстро. Их тяжелые колебания переросли в покалывающее удовольствие, когда я жестко трахал Клео.

— Я люблю тебя трахать, — прорычал я. — Мне нравится знать, что ты моя.

Она напряглась, ее щеки вспыхнули.

— Боже... я обожаю, когда ты грязно говоришь.

Я усмехнулся, толкаясь глубже, сильнее, быстрее.

— Ах, да? Я могу говорить гораздо более грязные вещи.

Ее щеки порозовели, губы стали влажными, а кожа засияла.

— Да неужели? — блеск в ее глазах подтолкнул меня к продолжению. — Например?

Я искал в разбитом мозгу что-нибудь грязное, но проклятая головная боль запятнала все.

— Мне нравится, как ты издаешь тихие звуки, когда я внутри тебя, но они действуют как гребаные пушки в моей груди, — я снова толкнулся, оставаясь в моменте и не думая о непреодолимом давлении в моем черепе.

Блять, все давалось с усилием. Мой язык был нечетким и заплетался. Согласные и прилагательные играли в прятки в моем отчаявшемся сером веществе.

— Я люблю твою киску. Мне нравится размер твоей груди. И мне нравятся твои шрамы.

Она дернулась.

— Мои шрамы?

Я не переставал покачивать бедрами, пока прослеживал ее ожоги, ощущая странные бугры и гладкость кожи, которая прошла через многое.

— Я люблю их, потому что это показывает, насколько ты сильна. Что ты выжила. Что ты чертовски храбрая. И чистая. И сексуальная. И моя. Все, черт возьми, моя.

Я снова качнул бедрами. Мои яйца готовы взорваться.

Понизив голос до шепота, я коснулся ее татуировки.

— Я люблю твои чернила. Я люблю