– Я немного не поняла ту часть, где ты говоришь, что он оказывает на тебя давление. Он тебя насиловал или что? Детка, надеюсь из судьбы нашей мамы тебе знакомо, что такое «созависимые отношения», и к чему они приводят?! – строя из себя психолога высшей категории, возмущается Вика. Она редко проявляет свои чувства и даже сейчас наспех смахивает беззвучные слезы, пролившиеся из глаз. Мне тоже не хватает мамы. Невыносимо жаль, что она, несмотря на все грехи отца, любила его так сильно, что её сердце без него просто остановилось. Звучит страшно, но так все и было. Мама любила его, иначе бы ушла, как только начался весь этот ад. А он?… Папино счастье заключалось в бутылке.

Но я не виню его, не держу на него обиды. Стараюсь быть мудрой. Алкоголизм – болезнь, и в нашей жизни тогда не было Адриана Батлера, который мог принять волевое решение и помочь нам, как Эйд сделал это в случае с Яном.

– Скажем так, на начальном этапе он действительно вынудил меня вступить с ним в отношения. Много было всего, и чувств, и переживаний. Конфликтов и непониманий. Иногда, мы ругаемся так, что зеркала в ванной дрожат, а потом трахаемся до таких стонов и криков, что стекла в его башне вибрируют, – ненароком вырывается из моих губ, и я обнимаю себя за плечи, пытаясь сдержать все эмоции и описание наших страстей с Адрианом. Вика может не понять. Она по себе знает, что такая страсть может быть смертельна, разрушительна. – Он держит меня на коротком поводке, Вик, – продолжаю я, вспоминая о контракте. – Мне кажется, что я тоже значу для него довольно много, но боюсь, что это лишь иллюзия в моей голове. А иногда…мне так хорошо с ним, Вик. До безумия. Так комфортно и спокойно. То чувство, когда даже молчать есть о чем, знаешь? И я никогда не чувствовала себя настолько желанной, Вика. И никогда не испытывала ничего подобного к мужчине. Между нами искрит, словно мы два оголенных провода с противоположными зарядами, два магнита. От запаха его млею, словно правы все эти биологи, которые твердят в своих исследованиях, что мы влюбляемся и выбираем судьбу всей своей жизни из-за пресловутых феромонов. Вкус его губ и кожи…чертов афродизиак, но даже это все не самое страшное! Это эмоции, влюбленность, которая с годами гаснет, как говорит мой психолог. Самое страшное, что я восхищаюсь им. Что в моих глазах он настоящий мужчина, несмотря на некоторые поступки, за которые его просто придушить хочется. И у него огромная сила воли и просто потрясающий интеллект. Вот, что самое жуткое. Я вижу в нем все качества, которые должны быть у моего любимого. Но есть обстоятельства, которые могут разделить нас навсегда, а меня – сломать вовсе… – я и не заметила, как начала изливать сестре всю душу. Не заметила, как она наполнила мне ещё два бокала вина, и я очень быстро осушила их до дна, закусив дольками горькой шоколадки с апельсиновыми цукатами. – Знаешь, Вик, я схожу с ума. И не верю, что возможно испытывать огромный спектр эмоций от ненависти до любви к одному человеку.

– Ну ты даешь, мать… – задумчиво тянет Вика, выслушав мою исповедь.

– Я не мать, – немного пьяно хихикаю я, откидываясь на спинку дивана и плавно потягиваюсь.

– Так в чем же проблема, раз ты так влюблена, и он настоящий мужчина и все такое?!

– Дело в том, что он не относится ко мне серьезно.

– Но вы же живете вместе! – спорит Вика, которая не понимает, что для американцев «жить вместе» – это далеко не шаг к свадьбе. Это просто удобно. К тому же, это всего лишь условие контракта и мера контроля Адриана.

– Живем, да. Но совсем не по тем причинам, по которым обычно люди съезжаются. Сейчас он в Нью-Йорк уехал…и послезавтра у него день рождения. Узнала об этом сегодня. Так хочется просто телепортироваться в Америку и оказаться рядом.

– Почему бы тебе не сделать это? Купить билеты прямо сейчас, – Вика вырывает из моих рук телефон и, закусив нижнюю губу, заходит на сайт продажи авиабилетов. Вот разбойница.

– Ты шутишь? Полететь в Нью-Йорк?

– Почему бы и нет?

– А что на это скажут карты? – заливаюсь хохотом, ощущая в голове легкое головокружение, а в мыслях – небывалую легкость. Швейцарское вино штормит, как и свежий воздух этой страны, скажу я вам.

Вика отдает мне телефон и идет за картами, успевая открыть на кухне вторую бутылку вина.

– Карты говорят примерно тоже, что и в прошлый раз. Несладко тебе придется, Эми. Но если честно, я думаю, что ты должна поехать. Ты так о нем говорила, а карты намекают на то, что поездка за океан прольет свет на какую-то правду, которую он скрывает. Грубо говоря, если сейчас вы играете друг перед другом определённые роли, то в поездке ты узнаешь его настоящим.

– Как-то не оптимистично звучит твой прогноз, Вик.

– В любом случае – решать тебе. За нас с Марком и Машей можешь не переживать. Мы в Москве не потеряемся.

– Черт, я совсем безумная, да? Но я уже пишу свои паспортные данные, – находясь на кураже, я действительно ввожу их на сайте покупки билетов. – Надеюсь, я делаю правильно. В конце концов, он тот ещё одиночка. Как можно оставаться одному в свой день рождения? Это все-таки самый важный день в году.

– О да. Это я тебе как астролог говорила много раз. Свой день рождения нужно всегда отмечать и отдать дань звездам.

– Я так по нему соскучилась… – закрываю лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями и взвесить все «за» и «против» прежде, чем брать билет.

– Последний вопрос: я надеюсь, ты предохраняешься? – предостерегающим тоном спрашивает Вика, когда мы слышим, что Маша в соседней комнате начала хныкать и явно проснулась от боли в деснах или кошмара.

– Ну, разумеется, – с легкой издевкой быстро заверяю её я, ловлю себя на мысли, что не стоит забывать о таблетках и пить их вовремя.

Адриан

– Адриан, ты же не забыл, что полчаса назад у тебя назначена встреча с миссис Уэбстер и ее менеджерами? – раздаётся в наушнике взволнованный голос секретарши, как раз в тот момент, когда я въезжаю в закрытый поселок на противоположном конце города от ресторана, в котором запланированы переговоры.

Место бронировала приглашающая сторона. Миссис Уэбстер решила поностальгировать и заодно напомнить о том, с чего начиналась моя кристальная карьера, выбрав ресторан, где мы с ней познакомились. Тогда я еще был нищим двадцатилетним барменом, сбежавшим из Окленда и пытающимся строить свою жизнь с нуля, а успешная Джен Прайс уже вращалась в кругах большого бизнеса. Но не финансовое положение выделяло Дженнифер из толпы, и даже не сексапильная внешность и безупречный стиль. Стоило ей войти в помещение, все остальные женщины терялись на ее фоне. Ресторан, бар, ночной клуб или офис – в любом месте и в любом стиле одежды мисс Прайс оказывалась в центре внимания толпы, пускающих слюни обожателей. Она обладала особым влиянием на мужчин любого возраста, и я не стал исключением. В своем городе я таких женщин, как она не видел. Да и некогда было смотреть. Сразу после освобождения я свалил из Окленда, имея при себе один рюкзак с вещами, пару тысяч долларов и новые документы, на которые ушла вся моя компенсация за три года заключения, выплаченная после оправдательного приговора.