– Бомба с собой? – спросил Корнелюк.

– С собой… – успокоил его Хейти. – Кстати, почему нельзя было использовать готовый материал?

– Ну, ты даешь! Легко получить, легко выследить. Легко спрятать, легко найти. Просто, как сапоги.

– Понятно…

Вот дедушка идет. У него нет ног.

Егор Летов

Вывалившись из кабины грузовика в сырую, пахнущую бензином траву на обочине, Сергей попытался перевернуться, но оперся на поврежденную руку и вскрикнул.

– Плохо дело, капитан, – сказали над головой. – Что там у вас?

Это был Костюм. Он присел на корточки рядом с Сергеем и ощупал руку прямо сквозь одежду.

– Вывих, – сказал он. – Чепуха, сейчас исправим. Только не ори, хорошо?

С этими словами он ловко и резко дернул руку. Боль ударила куда-то в голову, но через мгновение стало необыкновенно легко. Рука почти не болела.

– Спасибо, – кивнул Сергей.

– Не за что.

– Вас и этому учат?

– Нас много чему учат… Ну что, капитан, прекратим военные действия? – Ствол маленького автомата смотрел прямо на Сергея.

– Зачем?

– А затем, что ты и так глубоко залез, Слесарев.

Сергей огляделся. Мусоровоз стоял на полянке, в тишине, нарушаемой лишь попискиванием птиц и щелчками остывающего двигателя. Хорошо наезженная такая полянка, наверное, лесовозы тут стояли, вон соляркой как воняет…

На подножке сидел унылый Хейти с мешком в руке. Что у него в мешке? Давешняя кастрюля? Что ж, хороший подарок господам контрразведчикам… если только Костюм – контрразведчик. А ведь он неправильный контрразведчик, не настоящий… «А царь-то не настоящий!», – вспомнилось из «Ивана Васильевича»…

– Ладно, поговорим. Так и будем по званиям?

– А чего? Я майор.

– Штурмбаннфюрер, стало быть? – улыбнулся Сергей.

– Пошути мне, пошути, – кивнул Костюм. Беззлобно так кивнул, почти по-приятельски.

– Самое обидное, герр штурмбаннфюрер, – продолжал Сергей, переходя из положения «лежа» в положение «сидя», – что мне уже рассказывал много интересных историй ваш коллега – любитель кактусов. Правда, что-то мне подсказывает, что не такой уж он вам коллега, но тем не менее. Каких историй ждать от вас?

– А никаких, – серьезно ответил Костюм. – Живым хочешь быть? Хочешь. И он вон тоже хочет. – Костюм мотнул головой в сторону молчаливого Хейти. – Хочет, но молчит.

– Про жизнь мне он тоже вкручивал, – сказал Сергей, переходя из положения «сидя на заднице» в положение «сидя на корточках». Он прикинул, что вполне может достать Костюма, если тот не просчитает его намерения.

– И правильно вкручивал, потому что это главный козырь.

– Главный? А такие понятия, как честь и совесть, тебе знакомы, герр штурмбаннфюрер?

Костюм очумело посмотрел на Сергея, потом покачал головой и расхохотался. Смеялся он долго, утирая глаза тыльной стороной левой руки; автомат, правда, не опускал. Переведя дух, сообщил:

– А ведь я даже поверил сначала. Думал, ты это серьезно… Ну, капитан, даешь! Ты, часом, комсоргом в школе милиции не был? «Ум, честь и совесть нашей эпохи». Умеешь фасон давить. Ладно, давай серьезно.

– А я и говорю серьезно. Я, кстати, партбилет не сжигал, как некоторые. Если хорошую идею просрали, это еще ничего не значит.

– Ну, тогда считай, что разговора не вышло. Ты мне не так уж и нужен в живом виде, капитан, нужно бы тебе это было понять… Прощай, капитан.

Сергей вскинулся, как пружина, оттолкнувшись ногами, коротко рыкнула очередь, совсем маленькая очередюшка, а потом Костюм бросился на него. Вернее, Костюма бросило на него, потому что Хейти выстрелил ему в затылок.

Майор лежал ничком в траве. Автомат валялся поодаль, и Сергей бережно поднял его. Малопонятный автомат, не наш, что ли? Одна малина, главное, стреляет. Осмотрел карманы майора, нашел запасной магазин, удостоверение, бумажник. В бумажнике – несколько сотенных, полтинник, мятые червонцы и мелочь. Неплохо.

Хейти отстранение смотрел, как Сергей мародерствует. В руке его подрагивал «глок».

– Спасибо, – сказал Сергей, поднимаясь. – Спас.

– Я его убил? – спросил Хейти.

– Ага. Диагноз: труп. Он тебя что, вербовал?

– Да.

– Получилось?

– Почти.

– За чем же дело стало?

– Не знаю, – признался Хейти. – Слишком у него гладко все выходило. К тому же он работал не на ваших.

– А на кого?

– На Штаты, – сказал Хейти. Сергей развел руками:

– Ну, надо же кому-то и на Штаты работать… Хотя не верю я, что вот так он запросто работал на эти самые Штаты. Может, и не только на них, а то и совсем не на них… Во, блин. История… Ну, что делать-то будем?

– Сдаваться? – спросил Хейти.

– Тю на тебя. Кому? Им? Ладно, пошли со мной, там разберемся.

Сергей решил временно спрятаться там, куда он вначале послал Хейти, – в старом укрытии. Огромное бомбоубежище, которое так и не успели достроить с приходом Горбачева, записавшего всех условных противников в товарищи по оружию, облюбовали бомжи и жили там постоянно. Милиция их не трогала, кроме редких случаев, когда ради очередного месячника или праздника требовалось провести показательные выступления и отловить десяток-другой лиц без определенного места жительства.

Огородами и дворами они пробрались к парку, не вызывая особых подозрений: два грязных мужика тащат куда-то мешок, то ли бомжи, то ли рыбаки. В одном месте, правда, на них наорала через забор сухая взлохмаченная старуха, почему-то решившая, что они собрались воровать белье

Наконец впереди показалось укрытие, чернеющее среди низеньких кустов шиповника выбитой дверью.

По бетонным ступеням они спустились в сырую, пахнущую дымом и грибами темноту. Впереди, сразу за поворотом, горел костер, возле которого сидели двое.

Эта парочка была Сергею хорошо знакома: флегматичный длинный Сашок и толстяк Слоненков, известные местные бомжи старой формации Сейчас они что-то жарили на палочках и явно наслаждались жизнью.

– Привет, мужики! – сказал Сашок, не оборачиваясь. – Садитесь. Некисло позабавимся!

Слоненков в подтверждение показал бутылку чего-то технического, что явно можно было пить.

– Привет, – сказал Сергей, подсаживаясь. Сашок тут же узнал его и подскочил:

– Здравствуйте, товарищ капитан!

Слоненков, не отличавшийся почтительностью к чинам, что-то невнятно пробормотал. Хейти осторожно опустился рядом.

– По службе, товарищ капитан? – подобострастно спросил Сашок. – Или как?