Что скрывать очевидное, это опять пробудило во мне почти задремавшие подозрения. Да, я осознавала, что леди Джоанна, скорее всего, лгала мне, но все же… Полной уверенности в психическом здоровье Томаса у меня, увы, не было.

Я мельком глянула на слугу, удивляясь, что он еще здесь, а не поторопился вернуться в теплый дом к славной компании приятелей. Вздернула брови, когда увидела, насколько пустым и отсутствующим были у него глаза. Ни намека на какое-нибудь чувство или эмоцию. Ничего. Словно парень спал на ходу.

— Возвращайся, — кинул ему Томас через плечо. — Иди в дом. Напейся как следует. На следующее утро ты ничего не будешь помнить. На любые вопросы отвечай, что на радостях от щедрой оплаты перебрал с алкоголем и весь остаток вечера провел как в тумане. Понял?

Рит послушно кивнул и нырнул куда-то в кусты. Видимо, решил воспользоваться черным входом для слуг, не рискнув проходить через парадный, где мог бы наткнуться на хозяина или кого-нибудь из гостей. Оно и правильно.

— А тот слуга, что привел его к тебе? — спросила я. — Он ведь будет помнить…

— Что именно? — перебил меня Томас, поморщившись. — Я попросил его позвать самого сильного работника в доме, который помог бы моему кучеру исправить небольшую неполадку. Кучер, понятное дело, на любом допросе подтвердит мои слова. Мол, в самый неподходящий момент в карете слетело колесо. Поэтому тебе пришлось немного подождать на крыльце, пока мы устраняли эту проблему. Вот и все.

— Да, но… — слабо запротестовала я.

Как-то мне не очень нравилось то, с какой готовностью Томас давал ответы на любые мои вопросы. Как будто все это было им продумано заранее. Поневоле заставляет задуматься на нехорошие темы.

Но, с другой стороны, Томас совершенно точно не мог быть убийцей Уолтера. Он был в гостиной, когда я вернулась после разговора. И никуда не отлучался даже на минуту. Мы вместе отправились в библиотеку и вместе обнаружили тело. Нет, Томас — совершенно точно вне подозрений!

Проклятая леди Джоанна! Стоит отметить очевидный факт: после ее прочувственного рассказа я даже собственной тени начала опасаться. Если она хотела, чтобы я начала сомневаться в Томаса, то, вне всякого сомнения, добилась этого!

— Пойдем, — настойчиво повторил Томас. Не больно, но достаточно ощутимо схватил меня за руку и потащил прочь от особняка лорда Роберта во влажную летнюю ночь.

Идти пришлось недолго. Я всего лишь раз споткнулась, как вдруг из-за поворота подъездной гравийной дороги показалась наша карета. Кучер словно дремал, и над его головой застыла неизменная магическая искра.

Увидев нас, он встрепенулся, соскочил с козлов и поспешно распахнул перед нами дверцу кареты. Интересно, мне показалось, или при этом на его лице действительно читалось нескрываемое облегчение? Непонятно, почему он так обрадовался нашему появлению.

Впрочем, причины странной радости кучера достаточно скоро стали мне понятны — когда я залезла в карету. Правда, как только я увидела, напротив кого мне надлежит ехать, то едва с визгом не выскочила обратно.

— Даже не думай, — пробурчал Томас, запрыгивая в карету следом. — Потерпишь как-нибудь.

Я обреченно опустилась на сиденье. Украдкой глянула напротив и тут же опустила голову, наткнувшись на мертвый взгляд Уолтера. Он восседал напротив меня так прямо, словно просто притворялся спящим, хотя я прекрасно знала, что на самом деле бедняга давно и безнадежно мертв.

— Меня сейчас стошнит, — беспомощно пробормотала я, ощутив, как к горлу подкатил ком тошноты.

И хотя я прекрасно понимала, что этого просто не может быть из-за малого промежутка времени, прошедшего после момента смерти, но мне показалось, что карета наполнилась отвратительным трупным запахом.

Следующий поступок Томаса удивил меня донельзя. Он вдруг ласково обнял меня за плечи и привлек к себе.

— Закрой глаза, — негромко посоветовал он. — И представь себе что-нибудь приятное. Так будет легче.

Я последовала его совету. С негромким вздохом зажмурилась и приникла к нему. Представь себе что-нибудь приятное…

В памяти почему-то сам собою возник Джед. Наша последняя встреча с ним. Конечно, не та, когда я услышала, как он обсуждает меня со своими друзьями. А на берегу озера, когда я подарила ему свою девственность.

Джед улыбался в моем воображении. И я внезапно поняла, насколько противно у него это выходит. Скалит зубы, словно мелкий хищник, который слишком труслив для нападения первым, но не упустит удобного шанса, чтобы цапнуть исподтишка.

И вообще, сейчас Джед выглядел совсем другим. Ну, то есть он по-прежнему оставался высоким голубоглазым блондином, но что-то в его внешности неуловимо изменилось. В глазах появился неприятный сальный блеск, губы кривились в саркастической ухмылке. И как я могла потерять от него голову настолько, что забыла о чести и совести? Как я могла поверить его сказкам про неземную любовь, посланную богами?

— Все мы делаем ошибки, Аль, — неожиданно проговорил Томас, словно подслушал мои мысли. — Все без исключения. Запомни: нет ничего непоправимого на свете. Пока ты жив — все возможно переиграть и исправить. Только смерть подведет окончательную черту под твоей жизнью.

Я резко отпрянула от него. Посмотрела с опаской.

— Откуда ты знаешь, о чем я сейчас думала? — грубовато спросила я. — Неужели ты лгал по поводу того, что не можешь заглядывать в мое прошлое?

— Нет, не лгал. — Томас печально покачал головой. — Ты по-прежнему закрыта от моего дара. Но я почувствовал твое настроение. Тебе очень грустно. Вспомнила родителей?

Под его испытующим взглядом мне стало не по себе. Я отвела глаза и глухо ответила, надеясь, что не разрыдаюсь постыдно прямо здесь и сейчас:

— Да.

Подумала немного и дополнила:

— Они, наверное, сейчас места не находят от волнения. Понятия не имеют, где я и что со мной. А скорее всего, уже узнали про меня и Джеда и отреклись…

— И что из перечисленного тебя пугает сильнее? — мягко спросил лорд Бейрил.

Я недоуменно воззрилась на него. О чем он вообще?

— Ты перечислила два возможных варианта реакции родителей на твой побег и известие про твои же шашни с женатым мужчиной, — терпеливо пояснил Томас. — Они или очень переживают о тебе. Или же во всеуслышание отреклись, что вроде как не подразумевает дальнейших моральных терзаний о судьбе дочери. Вот я и спрашиваю: какой из этих вариантов тебя пугает сильнее?

Я открыла рот, чтобы сказать, что, конечно, второй! Все-таки родители есть родители. И мне было бы очень приятно осознавать, что они думают о своей непутевой дочке и в любой ситуации готовы принять ее и простить. Но почти сразу закрыла рот. Ох, но если они в самом деле страдают из-за неизвестности о моей судьбе, то я веду себя как последняя сволочь! Позволяю им мучиться от неизвестности. Ведь даже страшно представить, как они переживают сейчас, не зная, где я и что со мной.