– Ты хочешь сказать – на еду?

– Понятия не имею. Не исключено, что ее берут для рыбалки, но количество такое, словно ею торговать собрались.

Дженн снова посмотрела на воду. Она не понимала, как отец может определить, что рыбы стало меньше: для нее она оставалась только серебряными проблесками. Однако его делом было разбираться в своем деле. Если он говорит, что рыба пропала, значит, это именно так, а терять наживку им было не по карману. Ей не хотелось думать, что Энни Тэйлор как-то в этом участвует. Однако, по правде говоря, Энни Тэйлор была единственным человеком, чьи намерения сейчас требовали брать наживку ведрами.

– Но это кажется таким хлопотным делом, – возразила Энни. – Чтобы кто-то отправился на Позешн-пойнт, тайком пробрался на ваш участок и использовал… Что именно? Большой сачок, чтобы вычерпывать вашу селедку? Разве не проще было бы наловить ее в проливе?

– Если готовы выложить деньги за бензин и потратить время на поиск косяка, а потом забросить сеть, вытащить ее и везти обратно. Вам кажется, что это проще, чем явиться сюда и украсть ее? – он осмотрелся, словно в поисках ответа: сначала устремил взгляд на пролив, а потом обвел взглядом участок. Он кивком указал на землю рядом с оградой, где валялся брошенный сачок, которым он вычерпывал наживку для покупателей. Ему там было не место. Кто-то его туда зашвырнул. Он спросил: – Это ты его здесь оставила, Дженн?

– Зачем бы я это сделала?

– Энди или Пети?

– Они через калитку не пройдут, па. Они могли бы перелезть через забор, но они знают, что ты их вздуешь, если они такое выкинут.

Тут он посмотрел на Энни Тэйлор.

– А вы? – спросил он. – Если только вам не нужна селедка, то все ясно.

Дженн бросила на нее быстрый взгляд. Энни нужна была селедка, и они обе это прекрасно знали.

Энни ответила:

– По правде говоря, мне действительно нужна селедка. Именно это я и пришла вам сказать. А еще мне нужна более крупная приманка, если вы можете это устроить.

– Зачем? Что вы будете ловить?

– Тюленя. И я не собираюсь его ловить. Мне нужно только задержать его на несколько минут.

Брюс мрачно покачал головой.

– Это опять тот чертов черный тюлень, да? Если вы поймаете этого тюленя, разразится страшный скандал. Это животное за все эти годы, что оно тут ошивается, никому ничего хорошего не сделало, но люди ведут себя так, словно это Дева Мария здесь ежегодно является.

– Она очень даже помогла Лэнгли, – напомнила ему Дженн. – Там ведь проводят праздник, и туристы съезжаются на нее посмотреть и все такое.

– В Лэнгли, – проворчал Брюс, – устроили бы праздник даже в честь кальмара-людоеда, если бы смогли такого заполучить. На все готовы, лишь бы заманить десяток туристов и продать им футболку, Дженн.

– На самом деле мне нужно просто задержать ее на пару минут, чтобы взять кусочек шкуры на анализ, – сказала Энни. – Просто чтобы исследовать ее ДНК. То, что она черная, заставляет предположить…

Отец Дженн отмахнулся от всего, что было связано с причиной черного цвета Неры. С его точки зрения, тюлень был черным потому, что он был черным, и кому это вообще интересно, когда надо кормить семью.

– И вы рассчитываете получить ее ДНК, скармливая ей селедку? – спросил он у Энни Тэйлор.

– Думаю, что в каком-то смысле – да.

Брюс скрестил руки на груди и воззрился на Энни так, словно искал на ее лице признаки правды или лжи. В конце концов он заявил:

– Ну, мой бизнес – это продажа наживки, так что приманку я вам продам. Но надеюсь, что вы не собираетесь проводить этот ваш эксперимент… или что там вы задумали… в одиночку. Этот тюлень чертовски сильный, а если вы окажетесь в воде рядом с паникующим диким животным…

– Я ученый, мистер Макдэниелс, – заверила его Энни. – Я знаю, что делаю. И то, что я намерена делать, я буду делать не одна.

* * *

Дженн прошла следом за Энни к ее домику. К общему хаосу пожитков Энни добавилось нечто новое. На столе была разложена карта острова. Рядом с ней лежала схема – вроде тех, которыми пользуются владельцы катеров. На обоих листах был нарисован крупный красный крест.

Энни встала рядом с Дженн и вместе с ней посмотрела на карту и схему. Она сказала:

– Чад нашел баркас Эдди.

– Вы ведь собираетесь искать Неру, – возразила Дженн.

– Сначала мы ищем тот баркас. Я хочу, чтобы Эдди Беддоу вернул мне деньги за аренду.

– И что вы собрались делать? Поднимать судно на поверхность? Как?

– Я собираюсь только сделать несколько снимков, которые докажут, что баркас действительно там. Эдди Беддоу просил его найти, а не поднять со дна. И пусть теперь не пытается нарушить условия сделки.

– А что потом? Как вы поймаете Неру?

Энни бросила на нее взгляд:

– Чад обещал помочь.

Дженн сказала:

– А! – она поняла, как это прозвучало. – Чад, – добавила она. – Ну, конечно. То, как он рассматривает твой зад и все такое.

Энни сказала:

– Мы снова об этом? Чад мне просто друг, Дженн. У меня масса друзей. Я уже говорила: он твой, если он тебе нужен.

– Он мне не нужен.

– Как скажешь, – откликнулась Энн. – Послушай, мне надо завершать этот проект. У меня на это поставлено очень многое. Мне нужны те данные, которые я смогу получить от этого тюленя. Чад может мне в этом помочь, я могу заплатить ему за его помощь – вот и весь разговор. Я хотела, чтобы это была ты, но…

– Чтобы это я – что?

– Помогала мне под водой. Помогла мне получить образец ДНК Неры. Но после того раза… Ясно стало, что сама идея погружений тебе противна, и я не захотела настаивать.

– А если я все-таки хочу? – спросила Дженн.

– Хочешь что? Нырять? – Энни покачала головой. – Ты ведь не чувствуешь себя, как рыба в воде, верно?

– Эй, я же просто испугалась! Она плыла прямо на меня, я этого не ожидала и испугалась. Это случилось, все позади – и я больше не стану пугаться.

Энни задумалась над ее словами, теребя свои ярко-рыжие волосы. Она сказала:

– Тебе придется провести погружение – последнее проверочное погружение.

– Ладно, сделаю. Я хочу помочь.

– Точно?

– Точно. Я уверена. На все сто.

Энни минуту стояла и смотрела на Дженн, словно изучая ее. Наконец она сказала:

– Ну, ладно.

Подняв руку, она провела кончиками пальцев по щеке Дженн. Именно так любящая мать могла бы приласкать своего ребенка, но Дженн больше не была ребенком – и она отпрянула. Она сказала:

– Я же не…