бы у меня с собой хоть один Палантир — шансы на успешный побег явно увеличились бы, однако, такой шар совсем не предусмотрен в этой моей жизни.

Тем более, я не хочу никому пока намекать на свою способность к излечению. Если верхушка советской власти не распознает алмазное зерно в виде меня в куче окружающего ее мусора — пусть ей же будет хуже.

Но, похоже все-таки, мои слова именно про девяносто шесть дивизий вермахта и так называемый «Зеленый случай» подтвердились из данных советской разведки.

И жизнь моя здорово ускорилась.

Глава 20

Да, меня в этот раз забрали ночью из комнаты, прикрикнув сурово на соседа, чтобы он не мешался под ногами.

Он прямо подорвался с кровати, услышав уверенный грохот сапогов по коридору и то, что они остановились около нашей двери. Такая очень конкретная поступь товарищей, могущих себе позволить ночной грохот в тихом месте, чтобы враги народа от ужаса не смогли куда-то убежать. Подскочил и уже встречает уполномоченных товарищей около своей кровати, пытаясь сразу доложиться и показать, что он свой. А то, ведь, схватят за компанию с подозрительным органам человеком и сволокут, а потом разбираться никто не станет. Нервная и опасная у него работа.

Кажется, он очень хотел быть нужным органам прямо сейчас и даже смог что-то про меня придумать, однако, это уже никого из приехавших сотрудников НКВД не волнует в данный момент.

— Собирайтесь, — уже так на «вы» обращается ко мне старший из них, солидный мужчина с орлиным профилем.

Раньше это звучало так: — Собираемся!

В неопределенном и поэтому немного унизительном для меня лице надзирателей над заключенным.

Серьезная перемена в отношении лично ко мне! Не зря страдал и мучился в непонятках целых две недели.

Так. шаг за шагом и дойду я через полгода до такого влияния, что товарищ Сталин начнет ко мне прислушиваться немного.

Двое других мужчин в парадных гимнастерках и галифе просто замирают около двери, потом одному из них вручается мой бумажный пакет с книгами и кое-чем из местного мыльно-пенного барахла, которого я уже накопил за это время.

Значит, сюда я уже не вернусь. Это хорошо, разглядывать рожи стукачей уже опротивело конкретно.

Деньги мне вернули в итоге по моей просьбе, пусть и другими купюрами. Поэтому я смог немного закупиться в санаторном магазинчике необходимыми мелочами типа бритвы и зубной щетки с порошком.

Наверно, деньги тоже проверили на подлинность, когда забрали у меня с вещами. Смогут ли обнаружить, что они произведены ксероксом неизвестной конструкции от тех самых Древних?

Еще впаяют подделку казначейских билетов Государственного банка Союза ССР.

— Интересно, что в этот раз послужило поводом для такой спешки? — то, что Вождь советского народа работает по ночам, я хорошо знаю.

Во всех первоисточниках эта тема постоянно подчеркивается.

Поэтому не удивлен таким внезапным ночным появлением его доверенных людей. А они — точно доверенные, в парадной форме и чистых надраенных сапогах, из Кремля посланы меня забрать по личному приказу сами знаете кого.

Про это я размышляю, несясь с большой скоростью на черной машине по ночным улицам Москвы, тесно прижатый крепкими телами особо доверенных мужчин.

— Наверно, Лаврентия уже не будет, не может же он постоянно тут сидеть. Жаль, я почувствовал в нем ситуативного союзника, его мое появление сильно заинтересовало, пусть он этого никак не выдал. Да и про футбол тоже мимо ушей не пропустил, поставят его люди за границей несколько ставок на итальянцев.

Тьфу, какие люди, он же еще первый секретарь Грузинской ССР, а не нарком внутренних дел и контрразведки. Впрочем, наверняка, свои доверенные люди у него все-таки за границей есть.

Через час петляния по пригороду и городу мы влетели на скорости в ворота Кремля, те самые, которые слева от мавзолея, как я успел рассмотреть.

Те же процедуры, только сильно ускоренные, я прохожу мимо очередного служивого, где снова вижу Поскребышева. Тут мы притормаживаем и ждем отмашки на вход от доверенного секретаря.

Интересно, арестовали уже его жену или еще нет опричники нашего Вождя номинально именно за то, что как-то в Париже она на улице случайно встретила сына Троцкого вместе со своим братом. Брата должны первым забрать.

Это ведь только его личная прихоть — так проверить своего помощника на верность и характер, больше бы никто не осмелился так пошутить с незаменимым помощником Вождя.

Вот с такими невеселыми мыслями о произволе и полной безнаказанности тирана в будущем я и прошел в кабинет товарища Сталина.

Ладно, я здесь не для того, чтобы давать оценки этим людям в такое время. Совсем для другого дела я здесь оказался, хочу помочь людям и стране пережить невероятно тяжелые времена. И кроме Сталина и его ближайших сподвижников информацию мне выдавать совсем некому, никто в стране больше ничего не решает.

Вождь сидит за своим столом, при свете зеленой лампы над чем-то трудится, что-то перечитывает и поэтому махнул рукой. Правда, не мне, а моим сопровождающим, чтобы я приблизился к столу с другой стороны.

Стою, жду, пока Вождь в порядок мысли приведет.

У него их много разных, теперь нужно вспомнить, о чем я говорил ему в прошлую встречу.

И как мне кажется, скорее всего, это будет что-то из сведений немецкого Генштаба. То, что он узнал только что недавно и что очень удивило его полным совпадением с моими словами-предсказаниями.

— Не про операцию «Зеленый, как его там», а именно про количество дивизий для формирования. Такие сведения все больше расходятся по властным кругам немецкого государства, значит, неминуемо дойдут до чутких ушей советской резидентуры.

В самом деле, наверняка, такие точно подсказанные цифры и обратили повторное внимание Вождя на мою персону. И еще возможно точная дата нападения на Чехословакию.

До этого момента еще четыре месяца, а сейчас только недавно прошел аншлюс Австрии. Никто из существующих политиков не может себе представить таких быстрых темпов расширения агрессивных поползновений еще откровенно слабой в военном смысле Германии. Да, сейчас она берет просто на наглости и откровенном потакании остальных Великих держав. Подталкивают, терпят и направляют изо всех своих силенок становящегося полностью неуправляемым фюрера всего немецкого народа.

А вот с девяносто шестью новыми дивизиями здорово изголодавшихся насчет повоевать немцев — это будет уже все очень серьезно. После десятилетий Версальского мира германская нация мечтает смыть кровью старых врагов унижения и голодную жизнь на одной брюкве. Через год они будут более-менее готовы к войне, а в сороковом году это самым убедительным образом докажут. Нет, уже в тридцать девятом против собиравшейся геройски разгромить немцев армии Польши.