Она снова наденет обручальное кольцо, подружки вернутся, чтобы поздравлять с Новым годом и днем рождения, и, собственно, на этом все. Не слишком ли скромные плюсы за роль полувдовы при полуживом муже?

Олеся выдержала тяжелый разговор с Артемом. Было сильное искушение не говорить ему сразу о предстоящих переменах, а немножко еще побыть вместе, познать близость мужчины с нежными и теплыми губами, вообще понять, что это за штука такая – внебрачный секс. Очень хотелось потянуть до последнего, но Олеся понимала, что, если они переспят, обратной дороги уже точно не будет, они не смогут притворяться просто коллегами, и возникнет такое напряжение, что кому-то придется уволиться, а она теперь даже этого себе позволить не могла. Если она в принципе хочет работать, то нужно оставаться в этой школе, потому что она рядом с домом, можно в случае необходимости сбегать перестелить и накормить.

– У нас бы все равно ничего не получилось, – сказала она, объяснив Артему все обстоятельства, – я ведь тебя старше.

– Ну и что? – вздохнул Артем.

Они сидели у нее на кухне за столом, накрытым клетчатой скатертью, мягкий свет зеленой лампы с бахромой отражался в темном окне и в начищенном стальном боку чайника. Олеся вдруг поняла, что за год после развода из кухни улетучилась тоска, а генеральной уборкой накануне она смела последние крошки уныния и горя по утраченному. Теперь это было радостное место, предназначенное для встреч, а не для расставаний. И однако ж они расстаются.

– Ты мне давно нравишься, – Артем взял ее за руку, – давно и по-серьезному.

– Ты мне тоже, но видишь как…

– Вижу.

– Артем, для тебя это даже лучше, – Олеся убрала руку, – тебе надо полноценную семью, детей, а я, будем реалистами, родить уже вряд ли смогу.

Он поморщился:

– У меня есть сын. Его воспитывает другой мужчина, и мне кажется, что если я заведу еще ребенка, то я его как бы предам.

– Но ты же не виноват, что так сложилось.

– Может быть, но есть такое чувство. Олесь, я бы очень хотел не расставаться, но понимаю, что если ты вернешь бывшего, то наши отношения со стороны будут выглядеть странно, если не сказать дико, а тайными свиданками оскорблять тебя не хочу. Выхода, похоже, нет.

– Нет.

Артем поднялся:

– Да, интересная штука судьба, – протянул он, – жена бросила меня, когда я поломался, испугалась жизни с инвалидом, а теперь я не могу быть с любимой женщиной, потому что она не может бросить инвалида. Такая вот траектория.

– Хороший человек всегда оказывается на обратной стороне медали, – буркнула Олеся.

Уже надев куртку, Артем вдруг резко обернулся к ней и взял за плечи:

– Олеся, подумай хорошо!

– Да что тут думать, когда выхода нет?

– Я понимаю, что не имею никакого права тебе советовать, но все-таки скажу, что у тебя перед ним нет обязательств. Ты ничего не должна.

Молча высвободившись из его рук, Олеся отступила вглубь коридора.

– Если ты откажешься забирать его к себе, это не будет предательством, Олеся. Это я тебе говорю прямо точно и безотносительно всего. Нельзя предать того, кто первый тебя предал.

С этими словами Артем ушел.

Олеся снова осталась одна.

Пора готовиться к Сашиной выписке, оборудовать ему место в бывшей супружеской кровати, а самой переселяться в гостиную на диван. Возвращать учебники в библиотеку, а на опустевшем столе раскладывать лекарства мужа и медицинские бумаги. В квартирах тяжелобольных всегда есть такое подобие алтаря. Где-то надо исхитриться и раздобыть аппарат для измерения давления, резиновый круг под крестец, массажер и обязательно клизму, ибо у лежачих больных всегда проблемы со стулом.

Наверное, это еще не полный список необходимых вещей.

Олеся остановилась в дверях спальни, прикидывая, как все это будет. Вечно лежащий человек, вечно разобранная постель… Стойкий запах нечистот и камфарного спирта… Кухня вся в парусах сохнущих простыней…

– Господи, как же я этого не хочу! – воскликнула она в полный голос, и сразу прикусила язык.

Нет слова «хочу», есть слово «надо»! Под этим лозунгом Олеся прожила все детство, да и потом мало что изменилось. Только отвратительные эгоисты делают, что им хочется, а хорошие девочки в первую очередь думают о папе с мамой, во вторую о человечестве в целом, и только после этого… А после этого ничего и не остается.

Кому какое дело, что она наконец пережила трагедию развода и захотела жить? Разве имеет значение ее желание учиться, и без больных мужей нелепое и противоестественное в сорок пять лет? Главное, Саша нуждается в ее помощи, значит, отказаться нельзя.

Вечером позвонила дочка:

– Ну что, мам, правильно, что ты папу забираешь, – сразу приступила она к сути. – Так будет лучше для всех, и нам спокойнее, что он дома, а не непонятно где.

– У законной жены, – зачем-то возразила Олеся.

– Да, я тебе как раз об этом хотела сказать, Вика хочет через загс задним числом разводиться, так вот не вздумай!

– Машуня, но развод это их дело, я в данной ситуации посторонний человек.

– Задним числом она себе все имущество заграбастает. Дачу уже на себя записала, а квартиру ты хрен разменяешь, потому что дом ведомственный. А мне, мам, кажется, что такой кусок слишком жирно ей будет за год жизни с нашим папой.

– Пожалуй, ты права.

– Так вот делай все по суду! – воскликнула Маша энергично. – Пусть как закон скажет, так и будет. Дача у нас появилась еще до его женитьбы на этой суке, а что она ее на себя переписала, потому что так удобнее, видите ли, заниматься стройкой, – это легко оспаривается в суде. С квартирой ничего не поделаешь, половину придется отдать, но вторую мы отстоять просто обязаны. Там легко разменивается на две однушки, между прочим.

– Маша, твой отец еще жив, и она будет разводиться с ним, а не с нами.

– Надо признать его недееспособным, оформить опекунство и заниматься всеми этими вопросами.

– Ты забываешь, что я ему теперь никто. Опекунство оформят на Вику, как на законную жену.

После небольшой паузы Маша обещала выяснить и разъединилась.

– Вот так, – сказала Олеся трубке, из которой неслись короткие гудки, – когда Вика у родной матери мужа увела, все равно осталась лучшая подруженька, а как дачу отобрала, сразу стала сука последняя.

И все же самый тяжелый разговор состоялся у нее с завучем. Заикаясь от смущения, как двоечница, не приготовившая домашнего задания, Олеся объяснила ситуацию, и сказала, что очень хочет вести ЭПСЖ и вообще выполнить все взятые на себя обязательства, но придется просить поблажки в составлении расписания и учитывать частые больничные по уходу.

– Да… – протянула Зоя Семеновна, – но вы же в