Взгляд судьи всё же остудил Арлетт, но она не сдалась, а лишь мягко подалась назад и, послав ему обворожительную улыбку, села туда, откуда вскочила. Наваждение рассеялось.

Всю дорогу магичка пыталась задеть Эмму. Она бросала в никуда фразы о её неуклюжести, дурацком внешнем виде, безмозглости и прочее, прочее, прочее.

Дойдя до небольшого городка и сняв комнаты на постоялом дворе, Ратмир объявил Арлетт, что не желает продолжать путь вместе с нею.

Эмма была с ним солидарна. Это был самый тяжёлый день. Единственной пользой стало то, что к вечеру она научилась абстрагироваться от эмоций Арлетт, а уже ложась спать, Эмма задумалась о другом.

Почему она так ярко чувствовала всю ту гадость, что транслировала магичка? Почему вообще натренированного ко всяким сюрпризам боевика оказалось возможным прочувствовать?

И неожиданно её осенило! Красавица — опытный маг и, похоже, она поняла направление дара у Эммы. А раз так, то она, получается, целенаправленно целый день издевалась над нею, бросая реплики и добавляя своих эмоций.

Грубая, хабалистая, но не дура. Она отыгрывалась на ней, мучила её — и наслаждалась.

Эмма горько усмехнулась. Ратмир думал, что Арлетт поможет ей, посоветует что-то толковое. Хотя польза есть: Эмма нащупала принцип экранирования, и это ей пригодится в будущем. Можно сказать, что начало обучению положено.

Хотелось бы только понять, почему магичка с первого взгляда записала её во враги? За весь день Эмма с Ратмиром почти не обмолвились ни словом. Откуда же личная неприязнь или это взыграла аристократическая спесь?

Эмма повернулась набок и с улыбкой посмотрела на спящего Жара. Он улыбался во сне и иногда смеялся. В эти мгновения забываешь обо всех трудностях, связанных с маленьким ребёнком.

Мысли вернулись к Арлетт. Нет, не похожа она на аристократку. Её красота поражает и поначалу ошеломляет, но нет в девушке спокойной уверенности в себе, что даёт кровь предков. Она сама себя создавала, она сама строила свою жизнь и выбирала судьбу. Это боец во всех смыслах, но не более.

Утром Эмма спустилась вместе с Жаром в общий зал, заказала себе завтрак и еды в дорогу, села за выбранный столик. Народу было достаточно. Последняя осенняя ярмарка собрала всех в крупных поселениях, и оборотни спешили продать-закупить, посмотреть-подумать, а пока завтракали, составляли планы на день.

Эмме нравилось ощущать деловитое настроение оборотней, лёгкое любопытство в отношении неё, удовлетворённое наблюдение за Жаром. Невольно все следили за тем, как она относится к малышу, и замечая, что волчонок счастлив, добродушно улыбались.

Вдруг общее настроение переменилось. Повеяло восхищением, переходящим в похоть. Эмма сосредоточилась на поданной еде, и это помогло ей закрыться в эмоциональном плане. Она не ожидала, что Арлетт подсядет к ней.

Магичка села на скамью так, чтобы опереться о стену, а одну ногу поставила на сидение, сгибая её. Поза транслировала, что «плевать она на всех хотела»! Оборотни усмехались, откровенно разглядывали её, а она взглядом посылала всех куда подальше и ждала завтрак. Эмма с Жаром молча доедали, с неприязнью посматривая на неё.

— Из какой глуши ВЫ, — насмешливо и особо выделила обращение Арлетт, — вылезли? Замашки королевишны при нищенской одежде, — издевательски пропела она.

Жар набычился, сжал кулачки, а Эмме стало смешно. Красавица не увидела за простым кроем великоватых штанов, за лаконичной рубашкой с проглядывающей в вырез футболкой, идеальных швов, необычных тканей, фурнитуры, что привела гномов в восторг. Она не поняла, что в этом мире Эммина обувь может быть по цене сопоставима со стоимостью хорошего дома, а за термос, липучки и застёжки на рюкзаке она надеется выручить столько, сколько не предложат боевому магу за год работы.

Арлетт изменилась в лице и угрожающе наклонилась вперёд, видя, что реакция на её слова лишь кривоватая улыбка и снисходительный взгляд. Но Эмма не дала ей ничего сказать. Склонив голову набок, она ответила:

— Бедность — не порок, и не стоит позориться, пытаясь высмеять это. А вот невежества и разухабистости стоило бы стыдиться.

Эмма не успела отреагировать на подскочившую с места Арлетт, которая оттолкнула бросившегося наперерез Жара и ухватила её за затылок, с силой толкая в стол, чтобы Эмма разбила себе нос, лоб. Осуществить задуманную расправу помешали сложенные руки на столе, которые смягчили удар, а потом вмешались оборотни. Они крепко ухватили красавицу и, несмотря на то, что она очень профессионально вырывалась, ей не дали устроить драку.

— Животные! Вы все пожалеете! Не смейте меня трогать!

Ошалевшая от происходящего Эмма кинулась к малышу, чтобы его случайно не затоптали, Арлетт орала и пыталась запугать всех расправой — и вдруг всё стихло.

Магичку отпустили, и она, гордо приподняв подбородок, с вызовом смотрела на подошедшего судью.

— Я требую наказания для всех тех, кто посмел коснуться меня, — раздувая ноздри, чтобы быстрее отдышаться, она стояла перед ним словно оскорблённая царица.

Недавно восхищавшиеся и желавшие её оборотни, смотрели на неё как на мерзость. Арлетт, провоцируя Эмму, даже не заметила, как подняла руку на «зверёныша». Он ей мешал, и она, не задумываясь, отмахнулась от него.

Вряд ли кто-то из оборотней заступился бы за Эмму. Разборка между магичками — это их внутренние дела, и все знают, что эти девицы поголовно чокнутые, но малыш… никто из чужаков не смеет обижать ребёнка!

Эмма уловила общий настрой и прижала к себе Жара, испытывая страх за него и одновременно благодарность. Она думала, что станет защитой ему, а пока получается, что он, не считаясь ни с чем, встаёт преградой перед любой опасностью.

— Отказано, — прозвучал безликий голос судьи.

— Но… — Арлетт замолчала, так как он подошёл к ней и, схватив за хвост, заставил задрать голову.

Эмма обомлела.

— За нападение на дитя моего народа ты изгоняешься из наших земель без права на возвращение. Немедленно! — зачитал он приговор.

— Я не…

Судья, не выпуская хвоста, заставляя выворачиваться Арлетт, вывел её из общего зала и, легонько оттолкнув её от себя, добавил:

— Срок — три дня. По истечении этого времени любой будет знать о незаконности твоего нахождения здесь.

— Я не успею! — она ринулась на него с кулаками, но остановилась, смотря в его глаза… оборотни невольно ссутулились и отпрянули от входа… а Арлетт, ожигая ненавистью всех свидетелей её позора, бросилась бежать.

Три дня, по истечении которых её сочтут магом-отступником, пришедшим вредить на земли оборотней. По закону её можно убить, а уж во что выльется противостояние — неважно. Карьере конец, если она, защищаясь, убьёт парочку-другую местных, то ещё её будут судить!

Эмма не понимала, как относиться к тому, что произошло на её глазах. Признаться, она ожидала склоку и даже не попыталась сгладить, но что Арлетт кинется в драку…