нечто такое, что оказалось способно залатать разверзшуюся внутри меня бездонную пропасть. Способно вопреки всему моему гневу и вопреки всей тщетности бытия, на которое, наконец, у меня открылись глаза. Всё стало кристально ясным, словно я болел много лет, и в один момент тяжелейшая болезнь ушла, не оставив ни следа.

Мне… Легко.

Прохожу мимо обрывков чёрного спандекса, срезанных с меня какие-то несколько минут назад, но при том уже совершенно не ассоциировавшихся со мной, и останавливаюсь возле армированного пальто, некогда принадлежавшего Тирану. Смотрю на него так, словно никогда не носил и не видел, но, тем не менее, в итоге беру его в свои руки и вновь подымаю после такого короткого, но вместе с тем насыщенного перерыва.

Перерыва, после которого создаётся впечатление, что я надеваю его. Но не опять, а… Вновь.

Оглядываю группу, с которой уже порядком спало напряжение, перед тем, как всё-таки заговорить:

− УХОДИТЕ. КАК И ЛЮДИ, "РЕ" Я НЕ ЖДЁТ…

Едва ли кто-то захочет со мной спорить в этот момент: мне согласно кивают, кто-то выдавливает вымученную улыбку, кто-то выказывает поддержку вслух… А я всё ещё прислушиваюсь к тому процессу, что продолжает незримо идти внутри меня.

Мне не кажется, что я сошёл с ума. Но по-моему, мне определённо нужно время, чтобы получше разобраться в том, что происходит. Время… Которого нет, и не будет.

Лишь одно я знаю наверняка: я был в шаге от того, чтобы грохнуться в ебучую бездну. Но меня удержали… Один человек меня удержал. Её зовут Джилл Валентайн, и она − ангел во плоти. Мой личный ангел-хранитель. Потому что в самый критичный момент способна не забыть сама и напомнить другим о самом важном.

Не больше, но и не меньше.

***Джилл Валентайн***

Пока Бард суетливо раскрывал потаённую за шкафом нишу с лифтом, а счастливая горстка выживших встала от него на достаточном расстоянии, чтобы не мешаться (от помощи учёный отказался), Джилл находилась подле дистанцировавшегося ото всех Немедана. Она внимательно изучала его обезображенное лицо, немигающий взгляд белого взгляда, устремлённый куда−то в сторону, неподвижную позу с едва-едва расширявшейся при дыхании грудь, и всё гадала: а что же сейчас происходит у него внутри?

Впрочем, понемногу этот вопрос отпадал сам собой по одной простой причине: пусть девушка не могла знать всех деталей, но она прекрасно представляла, что у этого человека на душе в целом.

Именно у человека и именно на душе. Потому что ни в человечности, ни в наличии у этого разумного души Джилл не сомневалась, и даже более того…

Теперь она была уверена в своей правоте относительно данного вопроса больше, чем когда бы то ни было до этого момента.

Наверное, даже больше, чем она могла бы представить себе, будь у неё такое желание и возможность посреди всего этого хаоса. Но теперь всё будто сложилось в единую картину окончательно.

Или… Или она, наконец, просто предельно отчётливо это осознала в контрасте с беспощадными в своей сути обстоятельствами.

Ясно было как дважды два: во-первых, Немедан — человек; во-вторых, он — друг… Товарищ… Побратим.

И, наконец, в-третьих… Жизнь оказалась к нему безжалостна.

Что делать с этим, как преодолеть или хотя бы на квант смягчить эту бессмысленную и беспощадную в своей сути жестокость бытия, Валентайн не знала. Проблема эта мучила её достаточно давно: девушке очень долгое время нечем было перекрыть ту боль и те страхи, что она вынесла из Арклейских гор со смертью близких друзей, а также потрясение от предательства со стороны непосредственного командира, за которым, вдобавок, последовало и наглое игнорирование и замалчивание правды со стороны властей. Из людей, на которых можно было положиться, рядом оставались единицы. Мир Джилл трещал по швам, её моральные ориентиры были попраны…

Но за последние часы бывшая офицер полиции смогла убедиться в одном немаловажном факте: мир куда безумнее, чем может показаться на первый взгляд. Потому что, как бы иронично и даже дико это ни звучало… Лишь посреди всего этого нового кошмара она умудрилась ненадолго позабыть о навязчивом чувстве безысходности, преследовавшем её в последние месяцы. И дело было далеко не только в отсутствии времени на это — просто помимо непроглядного мрака сложившаяся ситуация дала ей кое-что ещё.

Луч надежды.

А ещё, в противоположность месяцам паранойи и одиночества, Валентайн вновь почувствовала себя частью… Команды.

− Джилл? — послышался вопрос со стороны Карлоса.

Его голос оторвал девушку от наблюдений за Немеданом и размышлений, а также привлёк внимание здоровяка. Словно сбросив с себя оцепенение, девушка кивнула подошедшему латиноамериканцу и видом своим показала, что готова выслушать парня. Тот, остановившись в полуметре от Джилл и Немедана, немного помедлил, прежде чем начать говорить и как-то странно перевёл взгляд с девушки на здоровяка и обратно, чем немного насторожил Валентайн.

− Приготовления окончены, так что лифт готов к отправлению, − почти скороговоркой проговорил Оливейра, после чего взял короткую паузу, выдохнул, и добавил: − Ждём только тебя.

Полицейская помолчала, обдумывая слова, сказанные парнем… С небольшим запозданием пришла на ум мысль: ей кажется или Карлосу и впрямь с каким-то трудом далась последняя реплика? Тем не менее, погодя самую малость, Джилл всё так же безмолвно и коротко кивает спутнику, показывая этим, что информация понята и принята к сведению. Ей всё ещё тяжело говорить что-либо… Она даже не знает, просто ей сложно подобрать нужные слова или она потеряла нить рассуждений?

Однако Карлос неожиданно вновь переводит взгляд на безмолвно стоящего рядом Немедана и произносит:

− А ещё, если ты позволишь, хотел бы сказать тебе пару слов, amigo.

И эти слова однозначно обращены ни к кому иному, как к Немедану, чему тот, похоже, удивлён не меньше, чем Валентайн.

Об этом свидетельствовала неуловимо переменившаяся поза великана, выдававшая загоревшуюся в нём искру интереса. Истолковав молчание как знак согласия, Карлос сделал глубокий вдох и начал:

− Слушай, здоровяк, я знаю, что общение у нас с тобой поначалу не сладилось, но… Спасибо тебе за всё, что ты сделал. Когда дела были хуже некуда, ты кардинальным образом изменил всё к лучшему. Честно, мне тяжело представить дальнейший путь без тебя.

Установилось недолгое молчание.

И прервал его неожиданно Немедан коротким, но гулким смешком.

− " ДО" РЫЙ "УТЬ, "АГА. ОСТА" ЛЯЮ С" АСЕНИЕ "ИРА НА "АС…

Последовала короткая пауза…

−…А ТЕ" Я — НА "ИХАИЛА "ИКТОРО" ИЧА.

Тишина. Проходит одна секунда, две, три.

Впавшая в кратковременный ступор Джилл смотрит на лицо недоумевающего Карлоса, а тот —