— Хорошо — это все, что говорит Левин, когда я выхожу, тяжело закрывая за собой дверь.

Всю поездку на такси до квартиры Гриши мое сердце бешено колотится. Он открывает дверь после первого звонка, и я вижу, как его лицо светится, когда он видит меня в новом платье.

— Ты прекрасно выглядишь, Лидия, — говорит он, открывая дверь шире, и я захожу внутрь.

На кофейном столике в гостиной разложены мясные закуски и красное вино в графинах, в камине из белого мрамора уже вовсю горит огонь. Я снимаю свои бархатные сапоги на краю гостиной, мои пальцы ног утопают в плюшевом белом ковре. Гриша одет для него неброско: черные кашемировые джоггеры и приталенная серая футболка с v образным вырезом, и я точно знаю, как пройдет этот вечер.

Мы собираемся немного поболтать, поесть и выпить вина, а затем он собирается проверить мои границы. Он будет подбираться все ближе и ближе, прикасаясь все больше и больше, пока у меня не появится выбор – сдаться или сбежать во второй раз.

Я знаю, что у меня не будет другого шанса ни с Левином, ни с Гришей. Я должна довести это до конца.

Я пью немного больше, чем могла бы в противном случае, не настолько много, чтобы напиться и оступиться, но достаточно, чтобы снять напряжение. Это не сложно. Вино вкусное, насыщенное и фруктовое на вкус, хорошо сочетается с остальными дорогими закусками. Я ем, не в состоянии разогреть аппетит, но, кажется, это не имеет значения.

— Чем ты занимался, пока мы были порознь? — Небрежно спрашиваю я его, подливая еще немного вина в его бокал из графина. — Раньше ты никогда много не рассказывал мне о своей работе. Мне всегда было любопытно. — Я прижимаюсь к нему немного ближе, мое сердце начинает бешено колотиться от расспросов, но, если он заметит, я уверена, он будет достаточно эгоистичен, чтобы подумать, что это из-за него.

Гриша пожимает плечами. 

— Все это ужасно скучно.

— Не думаю, что что-либо из того, что ты делаешь, показалось бы мне скучным. — Слова обжигают мне язык, но я все равно справляюсь с ними. Я беру сушеную вишню с подноса на кофейном столике, кладу ее ему в губы, провожу кончиком пальца по краю одной из них, когда он берет ее. Я вижу, как подергивается его член под тканью джоггеров, что меня не удивляет. Я не сомневалась, что смогу его возбудить. Сейчас я беспокоюсь о том, смогу ли я сделать это стоящим.

— Очень лестно, Лидия, но я уверяю, что это наскучило бы тебе до слез. — Его рука скользит по моему плечу, касаясь выреза моего платья. — Здесь задействовано много математики, а я знаю, как сильно ты ненавидишь математику.

Он наклоняется вперед, и мое сердце замирает в груди, зная, что сейчас произойдет.

Его губы, прохладные и влажные от вина, касаются моей кожи. Я содрогаюсь от отвращения, но он не видит разницы между этим и желанием. 

Он не Левин, это точно.

Левин. Мне приходит в голову, что воспоминание о том, что мы сделали вчера, будет не просто местью. Это будет моим спасением. Гриша заметит, если я не намокну, но даже мимолетного воспоминания о губах Левина, скользящих вверх по моему бедру, достаточно, чтобы мое естество сжалось, внутренние складки моей киски затрепетали при воспоминании о том, как его язык касался моего клитора. Я не только намокну, я сделаю это, вспоминая язык Левина, его четыре пальца, растягивающие меня, как он делал бы со своим членом, тем самым членом, который был у меня между губ, когда я глотала его сперму. Те же губы, которые Гриша поднимает для поцелуя, стонет, когда его член твердеет, отставляет свой бокал с вином и мой, когда притягивает меня ближе.

И внезапно, когда меня согревает тлеющий уголек мести, мне становится хорошо.

Возможно, в конце концов, это будет не так уж и сложно.

25

ЛЕВИН

Мне всегда говорили, что, если тебя мучает мысль об одной женщине, самое быстрое средство – затащить в постель другую. Не то чтобы я знал. Я никогда не позволял женщине до такой степени заводить меня. Но я полагаю, что все когда-нибудь случается в первый раз и для меня Лидия, очевидно, именно этот самый первый раз. Единственный способ удержаться от того, чтобы не швырнуть ее на кровать и трахать до тех пор, пока она снова и снова не выкрикнет мое имя, – это держаться от нее как можно дальше, а также напиваться до тех пор, пока я не буду уверен, что все равно смог бы поднять свой член.

После того, как я вылизал ее и позволил ей сосать меня, пока я не кончил ей в рот, у меня возникло отчаянное, непреодолимое желание трахнуть ее так тщательно, прежде чем она отправится к Грише, чтобы он почувствовал форму моего члена, когда войдет в нее. Именно из-за этого собственничества я держался в стороне и именно поэтому я сегодня вечером в баре, пока Лидия на свидании, пытаюсь одновременно выпить и потрахаться с моей жгучей потребностью в ней.

Она просто женщина, говорю я себе, заказывая чистую водку и занимая свое место в баре. Красивая, но ничего экстраординарного. Этот город полон такими.

Проблема, конечно, в том, что в ней есть нечто определенное, чего я никогда не ожидал найти в женщине, то неопределимое качество, которое делает ее необыкновенной для меня. Я наконец-то нашел женщину, которая является моей ахиллесовой пятой, и, конечно же, она единственная, кого я не должен иметь ни при каких обстоятельствах.

Я игнорирую всех, кто подходит к бару со светлыми волосами. Я не хочу представлять лицо Лидии у женщины, похожей на нее, я хочу вообще не думать о ней. Но независимо от того, кто подходит: брюнетка, рыжеволосая, с густыми черными волосами, стройная, с пышными формами или спортивная, я не могу перестать сравнивать их с ней.

— Разбитое сердце?

Я бросаю взгляд рядом со мной и вижу великолепную женщину почти моего роста, которая стоит тут и смотрит на меня с веселой ухмылкой на лице. Она гибкая и плоскогрудая, в золотом мини платье, которое держится на цепочке, накинутой на ее блестящую кожу, ее густые черные волосы ниспадают шелковым водопадом почти до задницы. Я мгновенно представляю, как эти волосы