невесты, и черно-красное, что можно истолковать как насильственную смерть. А когда ты выбрала второе платье, дух обратился ко мне и повелел: «Иди!» Я подчинился и пошел. Сделаю, как приказано, и сам возложу его на тебя, если не прислушаешься к голосу и не станешь моей женой. А когда черно-красное платье спадет на землю, ты окажешься трехдневным трупом. Прислушайся же к моим словам. Мне истинно было видение, а душа рвется к тебе. Хочу тебя спасти.

Манассия говорил не просто серьезно, а страстно. Какие бы видения ему ни являлись, он глубоко в них верил, и эта вера придавала чувству к Лоис бескорыстную чистоту. Не ощущая этого прежде, сейчас девушка прониклась искренностью кузена, особенно заметной по контрасту с недавним отторжением со стороны Фейт. Манассия подошел ближе, взял за руку и повторил в свойственной ему экстатичной, почти исступленной манере:

– И голос снова сказал мне: «Женись на Лоис!»

Впервые с тех пор, как Манассия начал разговоры о браке, Лоис ощутила, что готова спокойно обсуждать болезненную тему. Но в этот момент из коридора вошли Грейс Хиксон и Пруденс. Они вернулись с молитвенного собрания через черную дверь, и оттого молодые люди не услышали их приближения.

Манассия не пошевелился и не оглянулся, продолжая пристально всматриваться в лицо Лоис, словно хотел увидеть реакцию на свои слова. Грейс торопливо приблизилась и правой рукой с силой разорвала сомкнутые ладони, хотя Манассия держал очень крепко.

– Что это значит? – спросила она, гневно глядя глубоко посаженными темными глазами и адресуясь в большей степени к племяннице, чем к сыну.

Лоис ждала, что Манассия заговорит, всего лишь пару минут назад он казался ласковее и терпеливее, чем обычно, и ей вовсе не хотелось его раздражать, но кузен молчал, а тетушка сердито ждала ответа.

«Что же, – подумала Лоис, – во всяком случае, если матушка выскажет свое мнение, он хотя бы выбросит эту мысль из головы».

– Кузен просит меня выйти за него замуж, – негромко, но внятно ответила она.

– Тебя! – повторила Грейс и презрительным жестом отмахнулась от племянницы.

Однако теперь и Манассия обрел дар речи:

– Да, таково предопределение. Голос объявил мне, а дух привел ее как невесту.

– Дух! Значит, злой дух! Благой дух выбрал бы для тебя благочестивую девицу из своего народа, а не эту еретичку и иностранку. Славно же вы, мистрис Лоис, отплатили за всю нашу доброту.

– Поверьте, тетя Хиксон, я делала все что могла – и кузен Манассия это знает, – чтобы убедить его, что не могу за него выйти. Сказала даже, – добавила она, покраснев, но решив идти до конца, – что почти помолвлена с молодым человеком из нашей деревни. Но даже если забыть об этом, выходить за него я не хочу.

– Лучше бы ты подумала о том, чтобы духовно возродиться и обратиться к Богу. Рассуждать о замужестве неприлично для девицы. С Манассией поговорю отдельно. А ты, если не лукавишь, позаботься держаться от него подальше и не попадаться на пути, как слишком часто делала в последнее время.

Несправедливое обвинение глубоко ранило сердце Лоис, поскольку она как могла избегала кузена, поэтому сейчас посмотрела на него, почти ожидая возражения, однако вместо этого Манассия снова обратился к своей навязчивой идее и сказал совсем иные слова:

– Матушка, послушайте! Если я не женюсь на Лоис, оба мы умрем в этом году. Я не дорожу жизнью: вам известно, что недавно даже искал смерти (Грейс вздрогнула и на миг поддалась воспоминанию о пережитом ужасе), но, если Лоис выйдет за меня замуж, век мой продлится, а она избежит другой, страшной участи. С каждым днем видение становится все настойчивее и яснее. И все-таки стоит попытаться понять, принадлежу ли к числу избранных, сразу возникает тьма. Тайна свободной воли и предсказания принадлежит Сатане, а не Богу[53].

– Увы, сын мой! Сатана даже сейчас бродит среди людей; однако оставим старую тему. Вместо того чтобы и впредь терзать себя сомнениями, лучше женись на Лоис, хотя мое сердце желало для тебя совсем иной участи.

– Нет, Манассия, – возразила Лоис. – Искренне любя тебя как кузена, я никогда не смогу стать твоей женой. Тетушка Хиксон, не вводите сына в заблуждение. Повторяю: если когда-нибудь выйду замуж, то только за того, с кем обручена в Англии.

– Замолчи, дитя! После смерти твоего дяди опека перешла ко мне. Не сомневаюсь, что ты считаешь себя драгоценным подарком и думаешь, что вцеплюсь в тебя обеими руками. На самом же деле не вижу в тебе никакого толка, кроме лекарства для Манассии, если вдруг сознание его снова омрачится, как уже случалось в последнее время.

Так вот в чем, оказывается, состояло тайное объяснение вызывавших тревогу особенностей поведения кузена! Если бы Лоис была доктором наших дней, то, несомненно, обратила бы внимание на подобный темперамент его сестер: у Пруденс – отсутствие естественного чувства и повышенная тяга к причинению неприятностей ближним, а у Фейт – болезненная острота неразделенной любви. Но пока Лоис, как и сама Фейт, не знала, что чувство к мистеру Нолану осталось не только безответным, но и незамеченным.

Да, он действительно приходил в дом, причем часто, подолгу сидел в кругу семьи, пристально за всеми наблюдал, но на Фейт не обращал особого внимания. Лоис видела это и печалилась. Натте тоже видела и негодовала. Постепенно и сама Фейт осознала правду, но за утешением и советом обратилась не кузине, а к старой индианке:

– Он совсем мной не интересуется. Мизинец Лоис ценит больше, чем все мое тело.

В припадке мучительной ревности девушка застонала.

– Тише, тише, птичка из прерий! Как он может свить гнездо, когда старая птица забрала весь мох и все перья? Дождись, пока индианка найдет способ отослать старую птицу прочь, – прозвучало из уст Натте таинственное утешение.

Грейс Хиксон взяла Манассию под свою опеку, чем в значительной степени облегчила вызванные его странным поведением переживания Лоис. И все же порой молодой человек вырывался из-под материнского крыла и спешил разыскать кузину, чтобы снова умолять выйти за него замуж: иногда признаваясь в любви, но чаще безумно рассказывая о предвещавших ужасное будущее видениях и голосах.

Теперь нам предстоит перейти к событиям в Салеме, происходившим за пределами узкого круга семейства Хиксон. Но поскольку события эти касаются нас лишь постольку, поскольку последствия их повлияли на жизнь наших героев, постараюсь рассказать о них сжато. За предшествующее началу истории очень короткое время город Салем похоронил почти всех своих почтенных жителей и уважаемых сограждан – людей глубокой мудрости и