охоту. Ему нравилось общение с природой, — любил походить по местной окрестности с ружьём, постоять в тишине, прислушиваясь к шорохам леса.

Мысли от таких общений становились всегда добрыми и светлыми, как бы очищая человеческое нутро.

Вот и сегодня с утра не находил себе места, было огромное желание походить по полям и лесам с ружьишком, но супруга, как назло загрузила его домашними делами и пришлось невольно отложить охоту на следующий день.

К вечеру, управившись по хозяйству, он начал подготовку, — тщательно укладывал в рюкзак все необходимое для завтрашней охоты. Жена подтрунивала над ним, — «охота ваша, бессмысленная забава, только время зря теряется». Хотя эти слова и были сказаны без всякого ехидства, но он их воспринял с некой обидой.

Не переставая собираться, также, без злобы ворчал себе под нос, — «На этот раз всё предусмотрено и добыча обязательно будет». — Хотя, прекрасно понимал, что зверья в округе стало намного меньше, чем раньше, в былые годы и вся надежда только на удачу.

— «Вот вроде и всё», — промолвил Владимир, крепко завязывая изрядно наполненный рюкзак.

— На следующий день проснувшись пораньше, начал тихонько собираться, сетуя, что не сложил одежду рядом с собой, а сейчас приходилось наощупь одеваться в темноте. Свет в комнате специально не включал, опасался разбудить супругу с детьми.

Собравшись и проверив всё ли взял, вышел на улицу. Мороз сразу дал о себе знать, окутав его со всех сторон холодом, забираясь своими ледяными щупальцами за воротник.

Забросив рюкзак с ружьем за спину, нахлобучив шапку до ушей, зашагал через сад к соседнему полю. Лунная дорожка, от белого снега, казалась в темноте длинной светлой полосой, как будто разделила это поле пополам.

Снег под ногами предательски поскрипывал. — «Этот скрип будет очень сильно мешать мне, при приближении к зайцу или лисе», — подумалось Владимиру.

Решил вернуться за лыжами, благо недалеко отошел от дома, — надев их, уверенно заскользил по уже протоптанному ранее следу в том же направлении.

При передвижении на лыжах идти было сподручней, скрипа снега практически не было слышно.

— Пройдя сад, повернул в сторону поля, спустился в овраг, надеясь, что логово зайцев может быть именно там, пошёл по низине.

— Зайцы после кормёжки в ночное время, с рассветом зарываются в снег на целый день. Выкапывают лапами в снегу лунку и ложатся в неё носом к ветру, чтобы легче было учуять опасность. — А поземка, приглаживая их шёрстку, в этом углублении, заметает их полностью. Со стороны, эта заячья лёжка видится как снежный бугорок, — в таких углублениях им находиться тепло, а самое главное безопасно.

Пройдя вдоль оврага, Владимир начал подниматься по склону, чтобы выйти на ровное поле. В овраге было пасмурно, от небольших кустарников отбрасывались замысловатые, синие тени, похожие на фантастические, сказочные фигурки.

В ожидании увидеть какую-либо живность, напрягая зрение, он пристально всматривался вдаль, по ходу движения. Шёл с большой осторожностью, держа ружьё так, чтобы в любой момент можно было быстро сделать прицельный выстрел.

Так и не встретив ничего, что могло его заинтересовать, поднялся повыше на пригорок и пошёл наискосок в сторону видневшегося вдали леса.

Рассвет сегодня немного затянулся. — «Да, рановато я вышел», — с разочарованием на сегодняшнее утро, подумалось ему. Обычно в это время суток уже хорошо просматривалась округа, но сегодня всё небо было закрыто облаками и солнце еле-еле пробивалось сквозь серую пелену туч.

— Но прошло буквально около часа и небо прояснилось, посветлело, стали лучше видны бугорки на полях, занесённые снегом. Эти бугорки от осенней пашни, в предрассветные часы, настораживали его своими формами, которые как две капли воды были похожи на заячьи лёжки.

Вдалеке за оврагом, на ровном поле, один из занесённых снегом бугорков Владимиру показался намного выше других, и он с уверенность решил, — это заяц.

Руки машинально сбросили ружьё с плеча, палец по привычке нащупал и снял предохранитель, глаза напряженно определяли расстояние до заинтересовавшего предмета. — Явственно понимая, что большое расстояние до цели не позволит сделать точный выстрел, начал сближение с объектом.

Весь напрягшись от волнения, сосредоточенно думал, как же лучше к нему подобраться.

Низко нагибаясь, помаленьку передвигаясь вперед, местами даже останавливаясь, старался зайти так, чтобы ветер от зайца дул ему прямо в лицо, а не наоборот, — направление ветра было очень важно при сближении с добычей.

Приближаясь к косому, несколько раз замирал, не двигаясь, прицеливался, но не стрелял, всё казалось, что цель слишком далеко.

Знал, что дальше ста метров ему не достать его, — оставалось одно, постараться как можно ближе подойти, чтобы выстрелить наверняка.

Как всегда, на охоте, всё произошло быстро и неожиданно. Почуяв опасность, заяц подпрыгнул вверх и стремглав ринулся в сторону; первый скачок был очень длинный, со стороны показалось, что он завис в воздухе.

Владимир первый выстрел сделал почти не целясь, второй произвёл уже прицельно, немного взял левее, по ходу движения зайца, на опережение.

После второго выстрела заяц по инерции сделал еще прыжка три, — потом, как бы споткнувшись о невидимое препятствие, — упал в снег.

Донеслось жалобное верещание. Зрелище было неприятное, азарт прошёл и стало до боли жалко трепыхающегося на снегу живого комочка. — «Не первый раз на охоте, а всё равно смотреть на умирающую живность не по себе», — пришла к нему в голову жалостная мысль.

Подняв зайца за задние лапы, посмотрел: — две дробинки зашли в грудь и четыре в голову. Вся эта картина, а также разбрызганная кровь на снегу, не вызывало у него особой радости.

Положив зайца на снег, Владимир решил подождать, чтобы кровь подмёрзла и не запачкала рюкзак, куда он обычно складывал добычу. После того, как тушка на морозе захолодела, уложил её в рюкзак и продолжил свой путь дальше.

Тучи полностью разошлись и поверх деревьев лесополосы показалось солнце, ярко-красное, как огненный шар, — от чего зимний пейзаж живо преобразился. Одно мешало, — очень сильно слепило глаза от блестящего снега.

Уже совсем рассвело, видимость намного улучшилась. Достав бинокль из футляра, он начал осматривать окрестность. Внимание его привлекла небольшая движущаяся точка у самой опушки леса, куда он направлялся.

Подойдя поближе, понял, что это лиса, мышкует себе в спокойной обстановке, — даже не смотрит по сторонам.

Зная её превосходный нюх и зрение, он снял лыжи, предусмотрительно присев пониже, начал более детально рассматривать подход к опушке. До лисы было метров триста с небольшим, не одевая лыж, начал медленно, чуть ли не ползком приближаться к ней.

Сильно мешало солнце, глаза болели от яркого света и затрудняли определить точное расстояние до цели.

— «Ещё немного подползу», —