— Может по рюмочке? — предложила Санта. — Пока ждем. И не так страшно будет.

— Ну да, — согласился адмирал. — Остается только ждать. — И требовательно на меня посмотрел. — Есть что-нибудь поядреней?

Я молча выставил на стол баклагу с трофейным ромом из последней миссии. Но подпустил к ней ведьму и воительницу, только после того, как они распределили под моим присмотром свои очки навыков и экипировались по-боевому. Заодно прибрали по инвентарям все наше имущество. Для того, чтобы в случае чего, экстренно свалить. Ну а как? Спинным мозгом чувствую, ничего хорошего нам не светит.

Но сам пить не стал, у кого-то должна быть трезвая голова. С такими-то раскладами.

В очень скором времени, ведьма с воительницей порядочно набрались, ром оказался просто убойной крепости.

И затянули на пару песню.

— Черный воро-о-он… — пьяненько выводил адмирал. — Что ж ты вьешься…

— Над мое-е-ею гала-аво-ой… — подперев щеку ладошкой, тоскливо подтягивала бундеслейтенантша.

— Тьфу, блядь… — ругнулся я, глянув на бухой личный состав. — Вот же уроды…

— Сама такая… — игриво отмахнулась немка. — Выпей лучше с нами…

— Вот-вот! — поддакнул Петрович. — Сначала с товарищами не пьешь, а потом родину продашь…

Я молча свалил на второй этаж апартаментов и принялся наблюдать за поселком. И почти сразу же сильно насторожился. Все дриады, кроме нашей охраны, куда-то подевались. Алвия выглядела совершенно пустынной. Даже рабочие абьюзы исчезли.

Сердце забухало в предчувствии какой-то пакостной неожиданности. С нашим-то счастьем, на другое рассчитывать не приходиться.

Долго ждать не пришлось. Как только стемнело, на тропинке, ведущей к нашему домику появилась Даля. Дриада шла быстрым шагом, за ней поспешали два ее рабочих-абьюза. Один бережно нес в своих лапищах плетеную корзиночку, а второй тащил под мышкой закаменевшую тушку Самвела.

— Мама… — невольно прошептал я, заметив, что живот дриады исчез.

Даля на мгновение остановилась перед нашими охранницами и что-то властно им приказала. Но те так и остались неподвижными. Ц меня создалось такое впечатление, что они окаменели. Тогда мастерица попросту отодвинула их в сторону и прошла.

Я тут же ссыпался по лестнице вниз.

— Повелительница Пульхерия! — радостно охнула Даля и повисла у меня на шее. — Я так рада…

— Я тоже…

— Вот, смотри! — дриада выхватила корзинку у подручного и показала мне. — Какая прелесть, весь в тебя…

— Весь? — глупо переспросил я.

И сразу понял, что дриада права. В корзине, болтая пухлыми ножками и весело гукая, лежал младенец. И это был мальчик. Один наглядный мужской атрибут, не позволял в этом усомниться.

— Господи!.. — вдрызг бухой адмирал, моментально протрезвел. — А остальные?

— У всех, точно такие же! — радостно отрапортовала Даля.

— Майн готт… — охнула Санта. — А как это у тебя произошло?

— Как обычно, сама что ли не знаешь, как дети появляются, — с легкой обидой, ответила дриада. — Вот так взял, вдруг и появился на столике в корзиночке. Как у всех. А животик исчез.

— Ну да, ну да… — поспешно согласилась немка.

— Я назову его, назову… — Даля наморщила лобик.

— Иваном.

— Отличное имя! — обрадовалась Даллия.

— И что делают остальные? — осторожно поинтересовался я, не сводя глаз с младенца. Даля отреагировала на появление мальчика совершенно адекватно, но как отреагируют остальные, остается вопросом. Очень большим вопросом.

— Что делают? — озадаченно переспросила дриада. — Ну… они… застыли, наверное, от радости. А остальные девы, стоят радом, ждут, когда они отомрут. И знаете, повелительницы… мне кажется, вам надо уходить…

— Надо, надо! — поспешно согласился Петрович. — Но как мы пройдем через чертову ограду? Ну, тот Пояс Верности?

— Вот! — Даля подала ему резную палочку. — Это ключ. Ограда раскроется… — она вдруг смутилась. — Я украла его у Садии… Мне показалось, что так будет правильно… Как будто сама богиня шепнула на ухо.

— Очень правильно! — горячо одобрил я и приказал соратницам. — Ноги в руки и бегом к ограде. Зеленого тоже не забудьте.

— А ты?

— И я… стоп… — я вдруг осекся. — Нет, пока без меня. Мне надо забрать Борменталя.

— Сдурела? — адмирал покрутил пальцем у виска. — Хотя да, жалко мужика. Тогда я с тобой.

— Нет, — отрезал я и обратился к Даллии. — Милая, ты проведешь меня к тому пленнику?

— Все что угодно! — пообещала, смотря на меня влюбленными глазами дриада. — Но…

— Никаких, но!

Надо сказать, к клетке с батюшкой мы добрались без проблем. Охранница на входе в узилище тоже пребывала в оцепенении.

— Вернулись! — счастливо запричитал батюшка, смахивая с глаз слезы. — А я уже…

— Заткнись и пей! — я закинул ему через решетку несколько эликсиров бодрости, а потом принялся ковырять отмычкой замок.

Через несколько секунд дверца открылась.

— А теперь за мной! Шевелись, шевелись, святой отец…

— Подожди! — Даля прильнула ко мне. — Ты еще вернешься, повелительница? Пообещай! Вот, это для тебя подарок…

— Обязательно вернусь, — честно признался я. — Обязательно…

И в этот самый момент, из храма раздался гулкий звон набата. А еще через минуту, в темницу ворвались дриады…

Глава 20

В темницу ворвались разъяренные как фурии дриады, мгновенно окружили нас с батюшкой и взяли на прицел своих луков.

Спинным мозгом почувствовав, что мне сейчас придется всерьез оправдываться, я быстренько нацепил на себя все аксессуары с бонусами к харизме.

Борменталь громко всхлипнул, совершил образцово-показательный поворот кругом, без приглашения шмыгнул в клетку и закрыл за собой дверь.

Неожиданно дриады отступились и в узилище появилась Ламия, вслед со ней маршировали свежеиспеченные мамочки, держа в руках корзинки с младенцами. Личико главной жрицы пылало негодованием и жаждой мести, остальные дриады выглядели просто слегка обалдевшими. И, вроде как, счастливыми. Во всяком случае, мне так показалось. Возможно с перепугу.

«Пиздец… — тоскливо подумал я. — За такую подлянку одной кастрацией не обойдется. Ну и как отбояриваться?..»

— Как все это понимать, повелительница Пульхерия?!! — возмущенно воскликнула Ламия и сунула мне в руки плетеную люльку. — Почему у нее… него… этот… — она неожиданно покраснела и прошептала: — Отросточек…

К темнице повисла тишина, прерываемая только попискиванием детишек в корзинках и громким обреченным иканием батюшки в клетке.