Бен Реддл высказал наконец и еще один, последний, резон. Жак Лорье поведал ему свою тайну не только ради него, Бена Реддла. У француза в Европе осталась мать, которую он обожал, бедная и несчастная женщина, для которой он хотел добыть богатство и обеспечить старость, если… если эта мечта ее сына осуществится.

Самми Ским слушал Бена Реддла, не прерывая, и лишь молча недоумевал, кто же из них безумен: Бен, излагавший столь фантастические вещи, или он сам, слушающий его? Когда повествование было закончено и кузен попросил его высказать свои соображения, он ответил, не сдерживая больше эмоций:

— Знаешь, Бен, если бы я смог, я пожалел бы, что спас беднягу француза, а не оставил его умирать, чтобы он унес с собой на тот свет свою тайну.

Разумеется, споры между двоюродными братьями продолжались и дальше, и в них часто принимал участие и мастер, который, пожалуй, даже более рьяно отстаивал мысль о походе к Голден-Маунт. Тщетно пытался Самми Ским переспорить их, выдвигая самые веские, по его мнению, аргументы, напоминая о прежних обещаниях вернуться домой, утверждая даже, что откровения Жака Лорье не имеют под собой серьезных оснований. Это будет, говорил он, еще одно разочарование, а их и без того хватает. К тому же предстоят и новые опасности, которые всегда бывают, когда устремляешься в неизвестное. После разгрома на Фортимайлз и исчезновения сто двадцать девятого участка остается бежать из Клондайка, как только позволит погода, а поскольку весна вроде бы будет ранней, надо воспользоваться этим обстоятельством и покинуть поскорее этот чудовищный край.

Но Бен Реддл держался стойко. Самми Ским хорошо понимал, что кузен принял твердое решение довести свою авантюру до конца. Переубедить его не удастся. Так что же, пустить его одного в эту вторую кампанию? Вернуться без него в Монреаль? Но тогда в каком постоянном страхе и беспокойстве он будет все это время жить дома!

О частых и нескончаемых спорах кузенов узнал и доктор Пилкокс. Ему не было известно, что речь идет о Золотом вулкане, но ему было сообщено, что Жак Лорье, умирая, раскрыл Бену Реддлу секрет очень важного открытия — открытия богатейшего месторождения золота на севере доминиона.

Когда однажды Самми Ским попросил его вмешаться в качестве доктора и запретить кузену путешествие в столь северные местности, тот ответил просто:

— Нет, ему невозможно помешать в этом.

— Во всяком случае, я не намерен сопровождать его.

— Вы будете сопровождать его, дорогой мой Ским. Вы приехали против собственного желания из Монреаля в Доусон, и точно таким же образом вы отправитесь на самый север Клондайка, а если Бен Реддл пожелает, то и на Северный полюс.

И он был, по всей видимости, вправе так утверждать, блестящий доктор Пилкокс!

Известно, что богатства северной части доминиона и Аляски не ограничиваются золотоносными залежами Клондайка. Последние скоро станут предметом чрезмерной эксплуатации. Цены на концессии в районе Бонанзы и ее притоков уже практически недоступны многим. Американские и английские синдикаты борются за них друг с другом, нанося удары долларами и другими банкнотами. Хотя пока еще не все исчерпано и можно продавать новые концессии, но очень скоро цены на участки будут доступны лишь самым мощным обществам, будь то на реках или в горах и даже в районе Дома и на землях, где текут притоки Верхнего Юкона. Золотоискатели, группами или в одиночку, будут вынуждены уходить все дальше на север, спускаясь берегами или по воде вниз по Маккензи и Поркьюпайну. Но, вне всякого сомнения, они не отступят ни перед трудностями, ни перед опасностями таких путешествий. Человеческая алчность не знает преград.

Надо заметить, кроме того, что золотодобытчиков подхлестывали нескончаемые слухи всякого рода. Об этих далеких землях было мало что известно в отличие от Австралии, Калифорнии, Трансвааля во времена тамошних первых разработок, и поэтому тут оставалось широкое поле для честолюбивых и корыстолюбивых устремлений и… разочарований. Разные новости поступали неведомо от кого и неведомо откуда. Однако их главным источником были индейские племена, бродившие по безлюдным просторам побережья Северного Ледовитого океана и прилегающих районов. Не способные использовать сами найденные золотоносные места, эти туземцы старались наняться к эмигрантам проводниками или рабочими, вовлекая их тем самым в разведку и разработку северных районов. По словам индейцев, в Северной Америке за Полярным кругом много золотоносных рек и речушек. Иногда в качестве доказательства бывали показаны небольшие самородки, подобранные в окрестностях Доусона, но, как утверждалось, найденные на территориях выше шестьдесят третьей параллели. Рудокопы, слишком часто разочаровывавшиеся в своих надеждах в других местах, охотно верили им и загорались непреодолимым желанием попытать счастья на новых, еще не исследованных месторождениях.

Надо отметить также, что смутные слухи о существовании золотоносного вулкана бродили по Клондайку уже в первые годы, когда Огилви и его компаньоны составляли кадастр залежей в окрестностях Доусона и в непосредственной близости от него. Вполне возможно, что слухи эти и побудили Жака Лорье определить точные координаты вулкана, чтобы потом стать его собственником; ведь у него были веские основания полагать, что он был обладателем секрета этой горы. И тем не менее, после того как он покинул эстуарий Маккензи, разве не могли другие смельчаки самостоятельно определить местонахождение Голден-Маунт?

Однако пока что представлялось, что, кроме Бена Реддла и его друзей, никто еще не собирается немедленно устремиться по следам Жака Лорье. И все-таки легенда о Золотом вулкане не умирала, а держалась упорно, и некоторые рудокопы уже готовились прогуляться по северным землям доминиона, где всякого рода предположения могли вдруг превратиться в реальность.

Поэтому инженер опасался, как бы его не упредили в попытке выйти к побережью Ледовитого океана, и торопился отправиться в путь, несмотря на все попытки Самми Скима отговорить его.

Было известно, что некоторые эмигранты уже ищут новые прииски вниз по Юкону от Доусона, не очень далеко от сто двадцать седьмого, сто двадцать девятого и других разрушенных участков на Фортимайлз. Иные уходили дальше, в направлении на Серкл, особенно американцы, среди них-то и оказались техасцы Хантер и Мэлоун.

В начале кампании, как уже говорилось, оба техасца работали на аляскинских приисках под Серклом по берегам Берч-Крик, левого притока Юкона. Эксплуатация там дала неважные результаты, и они вернулись на сто двадцать седьмой участок, концессия на который принадлежала им уже год. Но тут как раз и случилась катастрофа на Фортимайлз, когда землетрясение, наводнение и новое русло уничтожили приграничные прииски.

Ни Хантер, ни Мэлоун и никто из их людей не пострадали от бедствия, хотя и лишились собственности. Думали, что они погибли, однако на деле они решили немедленно отправиться в Серкл, признав, что нанесенный ущерб непоправим.

Легко понять, что при таких обстоятельствах Хантер уже не думал о своей распре с Самми Скимом и назначенном поединке. Да и Самми Скиму тоже было не до того, так что дело, по-видимому, заглохло само собой.