Он выяснил, что эту точку зрения не разделяет никто. Все остальные в верхнем эшелоне банка были счастливы новой связью с «Супранэшнл», и Роско Хейворд получал многочисленные поздравления за то, что договорился об этом. Тем не менее беспокойство не покидало Алекса, хоть он и не мог сказать почему. Безусловно, «Супранэшнл» в плане финансовом казалась в полном порядке: данные о её балансе свидетельствовали, что гигантский конгломерат просто излучает надежность. Да и престиж «СуНатКо» стоял в одном ряду с такими компаниями, как «Дженерал моторс», «Ай-Би-Эм», «Эксон», «Дюпон» и «Ю. Эс. стил».

Возможно, думал Алекс, сомнения и подавленное настроение объяснялись его уменьшавшимся влиянием в банке. А оно действительно уменьшалось. Это стало очевидно в последние недели.

Звезда же Роско Хейворда, наоборот, взошла высоко. К нему прислушивался и ему доверял Паттертон, и доверие это ещё больше возросло после поразительного успеха двухдневной поездки Хейворда на Багамы к Джи. Джи. Куотермейну. Мнение Алекса по поводу этого успеха расценивали – он это знал – как злобствование и зависть.

А кроме того, Алекс чувствовал, что потерял авторитет у Строгана и всех тех, кто формально считал себя в одной компании с Вандервортом.

– Ты должен признать, – продолжал тем временем Строган, – что сделка с «Супранэшнл» привлекательна. Ты слышал, что Роско уговорил их на десять процентов компенсации?

Условия компенсации оговаривались договором, который заключали в результате долгой торговли банков с клиентами. Банк требовал, чтобы определенная доля любой ссуды хранилась на текущем счету, где она не приносила никакой пользы вкладчику, но была доступна банку для его нужд и вложений. Клиент не мог пользоваться всей ссудой целиком, но банковский процент становился куда выше, чем казалось непосвященным. В случае с «Супранэшнл», как говорил Том Строган, пять миллионов долларов останутся лежать на новых текущих счетах «СуНатКо» – к большой выгоде «ФМА».

– Я полагаю, – сухо произнес Алекс, – ты догадываешься и об оборотной стороне этой милой сделки.

Тому Строгану стало не очень уютно.

– Ну, мне намекнули, что есть договоренность. Я не уверен, что это следует называть «оборотной стороной».

– Черт побери, но ведь это так! Мы оба знаем, что «СуНатКо» настаивала, а Роско согласился, чтобы наш отдел кредитования сделал большие вложения в пакет акций «Супранэшнл».

– Если это и сделано, то на бумаге ничего не осталось.

– Конечно, не осталось. Таких дураков нет. – Алекс пристально посмотрел на молодого человека. – У тебя есть доступ к цифрам. Сколько мы уже купили?

Строган замялся, затем подошел к столу одного из контролеров центра денежных операций. Он вернулся с листком бумаги, на котором были набросаны цифры карандашом.

– На сегодняшний день девяносто семь тысяч акций. – И добавил:

– Последняя котировка была пятьдесят два.

– Вот будут потирать руки в «Супранэшнл», – мрачно заметил Алекс. – Наши покупки уже повысили цены на пять долларов за их акцию. – Он подсчитал в уме. – Таким образом, за прошедшую неделю мы вкачали в «Супранэшнл» почти пять миллионов долларов из денег наших клиентов. Зачем?

– Это превосходное вложение. – Строган попробовал разрядить атмосферу. – Мы серьезно приумножим средства всех вдов и сирот, а также фондов на образование, доверивших нам свои деньги.

– Или все растратим, нарушив их доверие. Что мы знаем о «СуНатКо» такого, Том, – все мы, – чего мы не знали две недели назад? Почему до этой недели отдел кредитования не купил ни одной акции «Супранэшнл»?

Молодой человек помолчал, затем сказал в свою защиту:

– Я думаю, Роско считает, что, став членом совета директоров, он сможет более пристально следить за компанией.

– Я разочаровался в тебе, Том. Ты никогда прежде не обманывал себя, особенно когда подлинные причины тебе известны не хуже, чем мне. – Строган вспыхнул, а Алекс продолжал:

– Ты представляешь себе, какой поднимется скандал, если только Комиссия валютно-финансового контроля наткнется на это? Здесь и конфликт интересов, и нарушение закона, регулирующего ссуды, и использование фонда вложений в интересах самого банка; а кроме того, у меня нет ни малейшего сомнения в существовании договоренности согласовать вопрос об акциях «Супранэшнл» с управленческим составом на следующем ежегодном собрании «СуНатКо».

– В таком случае, – резко произнес Строган, – это будет не впервые – даже для этого банка.

– К сожалению, это правда. Но душок от этой сделки лучше не становится.

Вопрос об этике в отделе кредитования всегда стоял довольно остро. Предполагалось, что в банках существует барьер – иногда называемый «китайской стеной» – между их коммерческими интересами и капиталовложениями клиентов. Но на деле он не соблюдался…

Поэтому Апекс понимал, что отношения между «Супранэшнл» и «ФМА» не единственные в своем роде. И хотя он это и знал, сделка ему все равно не нравилась.

– Алекс, – произнес Том Строган, – пожалуй, стоит тебе сказать, что завтра на комитете по денежной политике я намерен поддержать ссуду «Супранэшнл».

– Мне жаль это слышать.

Но эта новость не была для Алекса неожиданностью. И он подумал о том, через сколько времени он останется в полном одиночестве и такой изоляции, что его дальнейшее пребывание в банке станет бессмысленным? Это могло случиться скоро.

После завтрашнего заседания комитета по денежной политике, на котором предложения по «Супранэшнл», без сомнения, будут поддержаны большинством, вопрос о «Супранэшнл» будет стоять на совете директоров, который соберется в следующую среду в полном составе. На обоих заседаниях, Алекс был уверен, он будет единственным, кто выступит против.

Он снова окинул взглядом вечно бурлящий центр денежных операций, созданный для преумножения капиталов и доходов и не менявшийся в принципе со времен древних казначеев в храмах Вавилона и Греции. Он не считал, что деньги, торговля и прибыль ничего не значат. Алекс преданно служил всем троим, но не слепо, придерживаясь моральных устоев, стремясь разумно распределять достаток и следовать банковской этике. Однако когда намечалась особенно большая прибыль, как показывает история, людям с подобными представлениями затыкали глотку или их отодвигали в сторону.

Перед лицом ударной мощи больших денег и большого бизнеса – представленных сейчас «Супранэшнл» и большинством в «ФМА», – что может сделать один человек, выступающий против?

«Не много, – мрачно заключил Алекс Вандерворт. – А возможно, и ничего».

Заседание совета директоров банка «Ферст меркантайл Америкен» в конце апреля запомнилось по нескольким причинам.

Два пункта банковской политики были предметом бурного обсуждения: первый – предоставление кредита «Супранэшнл» и второй – расширение деятельности банка по долгосрочным вкладам и открытие множества новых пригородных отделений.