– Тема, сынок.

Пальцы разжались, и соль просыпалась к дрожащим ногам. Мама снова была в доме и улыбалась ему из окна.

– Иди к мамочке.

Артем улыбнулся в ответ.

– Она заманивает тебя.

Было слишком поздно. Тихонов переступил через мешок, миновал окно и направился к крыльцу. Ему было наплевать на все вокруг. Он знал одно – мама ни живая, ни мертвая не может ему навредить.

Артем вздрогнул, когда за спиной захлопнулась дверь. Но напряжение тут же улетучилось – из дальней комнаты полилась прекрасная песня, знакомая ему с детства. Нежный голос мамы завораживал. Артем улыбнулся, слеза покатилась по щеке. Мама ему снилась. Особенно первое время. Тихонов остановился. Он не хотел прерывать маму. Присел у стены, откинул голову назад и закрыл глаза.

И пою я тихо сыну

Днем и под луной.

Дождь бывает желтый, синий,

Серый, голубой…

Голубой, он самый добрый,

С ним цветы цветут.

Голубой идет недолго,

Его долго ждут…

Голос мамы дрогнул, как будто она… Заплакала? Нет, мама улыбнулась. Он хорошо это представлял себе.

– Мама, а бывают черные дожди? – прошептал Артем и улыбнулся.

И пою я тихо сыну

Днем и под луной.

Дождь бывает желтый, синий,

Серый, голубой…

Спи, малыш, приходят к людям

Разные дожди.

Ее голос снова дрогнул, и теперь Артем явно услышал смех. Она смеялась и больше не пела. Тихонов, все еще улыбаясь, открыл глаза. Он знал, что это не вся песня – там было что-то про черный дождь. Он никогда не дослушивал ее до конца. Засыпал на «разных дождях».

– Только черный дождь не будет на твоем пути, – голос раздался из кухни.

Несмотря на недостаток света, Артем быстро сориентировался в доме учительницы. Он встал. Голос определенно был не мамы.

– Верю – черный дождь не будет на твоем пути.

Артем на ватных ногах подошел к кухне, в которой он нашел труп Галины Анатольевны. Учительница лежала в ванне. Живая, голая и моложе лет на двадцать.

– Присоединишься? – спросила она и привстала, обнажив влажные груди.

* * *

Ольга подошла к двери, за которой скрылся Артем, попыталась открыть ее, но безрезультатно. Она ударила ладошкой и посмотрела на окно, которое разбила, когда они проходили дом с этой стороны. Стекло было целым, но казалось каким-то непрочным, как будто это была пленка. Оля ткнула пальцем, и он погрузился в густую, словно желе, массу. Она отдернула руку и вгляделась. Несмотря на плотную консистенцию, «стекло» было прозрачным. Ольга смогла рассмотреть стол у окна, слева у стены ванну. Дальше… Она увидела какое-то движение. Оля снова посмотрела на ванну. Из-за грязи и темноты она едва различила руку на краю ванны, как будто кто-то лежал в ней. Девушка поздно поняла, что ее сейчас обнаружат. Ведь от того, кто принимает ванну в темном доме с кисельными стеклами, не приходится ждать ничего хорошего. Тот, кто был в ванне, поднялся и повернул к окну отвратительное лицо. На нее смотрело лицо Квака. Оля вскрикнула, подбежала к двери и начала бить в нее руками и ногами.

– Тема, Тема! Выходи! Он заманил тебя! Он в ванне!

Девушка забежала за угол и начала бить в окна.

– Темочка, выходи! Ну, пожалуйста! – она заплакала. – Надо что-то делать, надо что-то…

Мешок она увидела сразу, но почему-то не разглядела в нем ничего для себя полезного. И только когда Ольга бежала к дому с куском трубы, она вспомнила об окончательной цели бредового занятия, заключающегося в рассыпании соли. Мозг тут же воссоздал недавнюю картину – шишка, ударившаяся о невидимую стену.

– Надо сделать ее видимой, – сказала Оля и отбросила трубу.

Она схватила заметно полегчавший мешок, развернулась спиной к участку Артема и практически побежала спиной вперед. Какой-то кустарник больно оцарапал шею и лицо. Она уперлась спиной в забор сразу же за кустом. Оля толкнула деревянную изгородь. Что-то хрустнуло, но проход так и не освободился. Девушка засомневалась, что можно бросить мешок и повернуться к забору лицом, но потом вспомнила, если правила какие-нибудь и были, то Артем их нарушил как минимум дважды.

Оля опустила мешок и медленно повернулась к забору. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не черную курицу, сидящую на злополучной изгороди. Ольга подошла ближе. Курица не шевелилась.

– Спит, везучая, – прошептала девушка и хотела взять курицу, но вдруг ей в голову пришла странная мысль: «А что, если это одна из тех, которых они принесли хозяину?»

«Да нет же! – одернула она саму себя. – Первой банник оторвал голову, а вторую…»

Вот в этом-то и беда. Она не знала, что случилось со второй. Третья, по теории вероятности или еще по какой теории, здесь появиться просто не могла. Оля так прониклась рассказом продавца-алкоголика о выводе черных кур чуть ли не в лабораторных условиях, что теперь ей легче было поверить в то, что мертвая курица вылезла из-под крыльца и бродит по темному двору. Тем более в сложившейся ситуации она могла поверить во что угодно. Решение было принято неожиданное даже для нее. Она подхватила курицу – мертвая или живая, она могла пригодиться – и со всей силы свободной рукой дернула доску. Изгородь поддалась. Ольга дернула еще раз, и вместо доски на нее повалилась секция метра два длиной. Курица закудахтала, тем самым обрадовав девушку. С живыми иметь дела куда приятней.

* * *

Артем смотрел на женщину в ванне, и странное чувство не покидало его. Он вспомнил эпизод того фильма, где главный злодей – отель. Главного героя соблазняет женщина в ванной, а потом… Нет. Он так не хочет. Оказаться в объятиях мертвой учительницы он не хотел, впрочем, как и живой. Он перекрестился и начал пятиться.

– Куда ты, Тихонов? – спросила женщина и встала из ванны.

Ноги ее были целы и, на удивление, привлекательны. Артем даже остановился, и правая рука зависла в области груди.

– Не уходи, дурачок. – Она хохотнула. – Урок ведь только начался.

Тихонов начал креститься еще интенсивней, и вдруг ему пришла одна нелепая идея. Он поднял правую руку, как ученик в школе.

– Галина Анатольевна, Галина Анатольевна.

Женщина опешила, качнулась и произнесла:

– Что у тебя, Тихонов?

– Галина Анатольевна, можно выйти?

– Тихонов, все свои дела нужно делать на перемене.

Галина Анатольевна снова качнулась.

– Я не успел.

Артем видел, как тело учительницы начало оплывать, словно парафиновая свеча.

– Хорошо. Иди.

Он не только идти, готов был бежать. Галина Анатольевна дернулась, как будто ее кто-то держал на веревках, а потом взял и отпустил. Учительница простояла секунды три и упала лицом вниз, выставив перед собой руки. Артем попятился. Галина Анатольевна подняла верхнюю часть туловища на руках, будто собиралась отжиматься, улыбнулась своему ученику и поползла в его сторону. Тихонов едва сдержал крик. Он поспешно выбежал за дверь и закрыл ее за собой, привалившись всем телом. Через мгновение он услышал глухой удар.