дома. Могла стать неуправляемой. В общем, поступил логично. Это не я ее убил, Павел Андреевич, это вы ее убили. Позднее решил и вас устранить – на всякий случай. Но произошла та некрасивая история с Глистой. Сделал паузу, отправил к вам через Егорку Ксению Решетникову – устранить вас никогда не поздно. Стало любопытно. А потом вы с Машей Душениной пришли ко мне в больницу – смех, да и только… Нельзя, к сожалению, просто так убивать милиционеров. Это может аукнуться. Вашу невесту я навещал регулярно, приходил в темное время, с западной стороны улицы Тургенева, принимал все меры, чтобы остаться незамеченным, менял внешность – включая очки, усы и, господи помилуй, накладную бороду… – Преступник снова засмеялся. – Сами говорите, что я хороший актер. Но участвовал в такой дешевой оперетте…

– Хотите сказать, что за этот год вас никто не признал?

– Никто, – подтвердил доктор. – Новый образ, что вы хотите? Другая прическа, в принципе иное лицо. Назначение главврачом – вообще любопытная история. Признаюсь, без вмешательства внешних сил не обошлось…

– Смерть Елены Витальевны – ваша работа?

– Ошибка Клары Ильиничны. Предельно глупая история. Споткнулась, выронила поднос с лекарствами – и непроизвольно выругалась по-немецки. Говорит, Елена Витальевна орала как ненормальная… прошу простить за каламбур. Создалась реальная опасность – у больной случались прояснения сознания. Пришлось действовать быстро и творчески, Клара Ильинична справилась. Санитар, слава богу, отсутствовал в течение десяти минут. Событие, вы знаете, повлекло значительные неудобства для многих людей…

– Это она в монастыре за мной следила?

– Без понятия. Но возможно. Думаю, чувствовала исходящую от вас опасность. У Клары была потрясающая интуиция. В итоге так и вышло, вы ее застрелили…

Павел медленно поднимался, держа пистолет на вытянутой руке. Размытый силуэт оторвался от многоствольной осины. Затаила дыхание Кира. Горин выстрелил дважды. До чего обидно! Этот демон все чувствовал – убрался за дерево. Горин рухнул в траву, заскрипел зубами. Застонала Кира. Он схватил ее за руку, но она вырвалась: дескать, больше с тобой не играю! Захрустели ветки, донесся смех.

– А вот и не подловили, Павел Андреевич. Ладно, поболтали и хватит. Сейчас я подойду. Никуда не уходите, слышите?

Подошвы заскрипели над самой головой. Горин упер в землю пятку, чтобы броситься. Бесполезно, но вдруг? Человеческий силуэт вырастал из полумрака, делался четче, объемнее. Павел напрягся. Вдруг что-то просвистело над головой – Кира бросила корягу! Злодей отстранился, коряга пронеслась возле уха. И все же неловкое движение, нога скользнула с откоса. Мясницкий глухо выругался. Второго приглашения не требовалось. Горин метнулся наверх, схватил его за ногу и резко дернул. Пролаял автомат – пули рассыпались веером над головой. Мясницкий потерял равновесие, второй рывок повалил его на землю. Горин с ревом бросился на противника, отправил в нокаут мощным ударом в скулу. Мясницкий клацнул зубами. Но как-то быстро пришел в себя, стал сопротивляться. Узловатые пальцы потянулись к горлу. Бессилен оказался без своей струны? Павел ударил головой – в переносицу. Боль расколола череп. Преступник потерял сознание. Но Горин бил дальше, наносил удар за ударом, разбил нос, губу, содрал кожу над глазом – и, возможно, убил бы, не вздумай Кира вступиться за фашистского недобитка. Она схватила его за плечи, стала оттаскивать.

– Все, Павел, хватит, он нужен живым. Этому подонку есть что рассказать…

Горин отшвырнул от себя безвольное тело. Трясло, как на полюсе. Кира обнимала его, что-то бормотала, но это едва улавливалось.

– Здорово ты придумала с этой корягой… – насилу выговорил он.

– А что тебя удивляет? Умная женщина всему найдет применение в хозяйстве…

– Эй, вы где?! – вопил знакомый голос.

Затрещали сучья под ногами. Коллеги-оперативники обогнули лесной массив и спешили на выручку. Кира нервно засмеялась.

– Вот ведь молодцы, знают, когда прийти…

Последующие события помнились смутно. Мясницкого привели в чувство, связали руки за спиной и погнали из леса. Подобного исхода преступник не ожидал, потрясенно помалкивал и лишь отдувался. Куренной наложил на ногу жгут из собственного ремня, перевязал рану рубашкой. Он сидел на кочке вблизи опушки и глухим голосом матерился. Когда из леса потянулись люди и стало ясно, что все живы, слегка повеселел, стал требовать костыль. Его отправили в больницу первым же «рейсом».

На опушку прибыл наряд милиции – грохот в округе стоял такой, что стражи порядка не могли остаться в стороне. Штурмбаннфюрер СС убыл с многочисленной охраной в город. Вынесли из леса женский труп, озадаченно его разглядывали. Кира с трудом волочила ноги, приходилось ее поддерживать.

– Ну, и зачем вы сбежали из больницы, Кира Сергеевна? – допытывался Виталик Мамаев. – Ведь нездоровы еще, сразу видно.

Кира огрызалась, а Горина разбирал какой-то подлый смех.

Утро было сизым, туманным, трещала голова, ныли все кости. Но настроение было на удивление сносным. Снова ругался майор Скобарь: «Доколе будет продолжаться эта самодеятельность?!» Ворвался в кабинет и высказал все, что думает по этому поводу.

– Банду уничтожили, преступников поймали – это хорошо. Но почему не сообщаете своему начальству о предстоящих мероприятиях?!

«Потому что вас тоже подозревали, Юрий Евдокимович», – чуть не сорвалось с языка. Павел забеспокоился: пронзительный взгляд начальства адресовался именно ему.

– Я не понял, Юрий Евдокимович, а почему вы мне это выговариваете? Я не начальник уголовного розыска.

– Да, вы не начальник, товарищ капитан, – язвительно отозвался начмил. – Но вы его замещаете, пока из госпиталя не вернется товарищ Куренной. А там посмотрим. Так что примите к сведению все, что я сказал. И сделайте нужные выводы. Приказ о вашем назначении я подпишу позднее.

Долговязый майор напоследок фыркнул и покинул помещение. Присвистнул Виталик Мамаев и с изумлением воззрился на новое начальство. Хмыкнул Шурыгин, изобразил загадочную улыбку умудренного жизненным опытом человека и извлек портсигар. «Это, знать, переворот», – пробормотал Леонтий Саврасов. Кира ничего не сказала – ее отправили домой, долечиваться. А уж она бы точно не промолчала.

Лишь в восьмом часу вечера Павел избавился от тягот службы и нагрянул к Душениным. Маша открыла дверь. Симпатичное личико озарилось улыбкой. Она припала к его груди, подняла светящееся лицо, подставила губы для поцелуя.

– Ба, какие люди! – объявил, входя в прихожую, Игорь Леонидович Душенин. – Вы прямо к ужину, Павел Андреевич. Проходите, можете не разуваться. Давненько не имели честь вас видеть. Маша уже извелась.

– Да что ты такое говоришь, отец! – рассердилась девушка и покрылась густым слоем румянца.

В десять вечера, сытый, весь расцелованный, он добрался до дома на улице Кленовой. Знакомая фигура отделилась от единственной уцелевшей в районе лавочки.

– Ну наконец-то! – вскричала Кира. – Хорошо, не буду спрашивать, где тебя носило.