на какое-то время смириться со смертью. Ребенок не способен на такое. Вот почему Сигэ не стал полагаться на время, а истерично что-то искал, чтобы любыми способами освободиться от страданий. И вопрос не в том, нашел ли он это что-то или нет. Важен сам поиск, ведь в его процессе ты отдаляешься от боли и забываешь о своей ране. Нельзя сказать, что Аояма последовал примеру сына, но он нашел для себя мотивацию – пригласить в Японию самую известную органистку. Где бы он был сейчас, если бы не та работа? А если бы не смерть Рёко, то и подобная мотивация вряд ли возникла бы. Это и было причиной того, что Аояма считал смерть Рёко переломным моментом в своей жизни.

На хорошо отполированном столике из тикового дерева лежал «Ньюсуик». Аояма бегло пролистал страницы. Наверное, забыл какой-нибудь американский гость. Владелец этого отеля не стал бы раскладывать здесь иностранные журналы ради создания особой атмосферы. На глаза Аояме попалась одна фотография. Это был снимок нью-йоркского бездомного юноши. «Ему шестнадцать лет, и с момента рождения никто и никогда не обнимал его», гласил заголовок статьи. Аояма какое-то время внимательно разглядывал лицо мальчишки. Лицо человека, состоящего сплошь из одних только ран. Ни времени, ни истерии, ни мотиваций. Лицо из одних только ран, подумал Аояма.

Пожалуй, такой человек способен совершенно равнодушно убить живое существо…

…Отец потерпел неудачу в бизнесе, и наша семья переехала из большого дома, где мы жили прежде, в маленькую квартирку. У нас образовались огромные долги, но я помню, что была даже этому немного рада, так как раньше папа практически не бывал дома. В тот год во время празднования Нового года улицы города оказались полны нарядных людей, а в нашей комнатушке было темно, холодно и пусто. В той самой комнате мы смотрели кино, завернувшись в одеяла. Это был старый фильм. Причем комедия. Из тех самых, когда безостановочно смеешься, а в конце немного печально всплакнешь. Вся семья – папа и мама, сестра и брат – все хохотали до слез, а в конце слегка поплакали. Нас переполняло чувство удовлетворения от того, что мы здорово провели время вместе. Именно тогда у меня родилось сильное желание стать актрисой и сниматься в кино…

– Как тебе? Трогает? – поинтересовался Ёсикава, взгромоздив на стол в приемной стопку анкет. Все происходило в офисе Ёсикавы, занимающего должность начальника второго коммерческого отдела в самом большом рекламном агентстве страны, где когда-то мечтал работать Аояма. – Да, это было блестящей идеей прикреплять к анкете помимо фото еще и небольшое эссе. Как ни странно, оно куда лучше отражает истинный образ, нежели фотография. И тем не менее взгляни на то, как много претенденток! В итоге их набралось четыре тысячи. Здесь отобрано около ста наиболее стоящих. Из них я хотел бы оставить человек тридцать. Если тебя кто-то заинтересует, откладывай анкету в эту папку.

Молоденькая служащая принесла японский чай. Это был не очень большой по размеру, но зато личный офис со столом и диванами. Из большого окна позади стола открывался вид на Гинзу. Аояма проводил глазами выходящую из комнаты юную девушку, принесшую чай. «Когда перевалило за сорок, стал смотреть больше на ноги, нежели на грудь и лицо», – как-то сказал ему фотограф, приятель с работы. Определенно ноги – это важно, подумал Аояма. Кто знает, может, это и правда, что женские ноги отчасти символизируют лучшую часть всех изменений, произошедших за пятьдесят послевоенных лет.

Между тем Аояма размышлял, глядя на лежащую у него перед глазами кипу из сотни анкет.

Это все, конечно, вполне естественно, но есть в этом какая-то дискриминация. Набралось более четырех тысяч претенденток, информация о сотне наиболее стоящих лежит на столе, остальные три тысячи девятьсот попали в картонную коробку в углу комнаты, и теперь из сотни предстоит выбрать только тридцать. Сортировка…

– Со следующей недели будем проводить собеседование. Это займет две недели. Уже и конференц-зал заказан. Надеюсь, у тебя все нормально со временем?

– А картину и впрямь будут снимать?

– Не знаю. Сценарий вроде как готов, но, насколько я успел посмотреть, это что-то ужасное. Поиски спонсоров не продвигаются. А ты и сам, наверное, понимаешь, что в этом деле самое необходимое – это деньги и сценарий, а не актеры и режиссер.

– Значит, шансов у этого фильма практически никаких.

– Но ведь изначально наша цель – найти тебе новую жену, разве не так? Или тебя еще что-то волнует? Теперь будешь мучиться угрызениями совести? Аояма, это такое время. И мы обязаны идти вперед. Разве мы совершаем что-то плохое? Речь идет о новой жене! О невесте! Мы ищем ту, о которой ты будешь заботиться всю оставшуюся жизнь. Если бы только любовницу, то за это, возможно, мы заслуживали бы наказания.

«Наказания?» – неслышно пробормотал Аояма. Глядя на анкеты и фотографии, он приступил к сужению числа реальных кандидаток.

– Фотографиям верить не стоит. Я не имею в виду то, что любое фото можно откорректировать. Просто нужно выбрать удачный ракурс, правильно выставить свет, и любая покажется красавицей. Бывает и наоборот. Если возникнет хоть слабое желание попробовать встретиться с кем-то из них, вкладываешь ее анкету в папку, – сказал Ёсикава.

Аояма, кивнув, продолжил просматривать фотографии ста молоденьких женщин. Почти все они были красивы. Проверив анкеты, он отдал предпочтение девушкам, которые учились классической музыке и балету. В эссе было написано много разного, но в итоге все сводилось к фразе типа «Думаю, что я гожусь в актрисы»,