Известно мне, какие у медиатора субботними вечерами деловые встречи, и где они проходят, тоже догадаться несложно.

Алекс и в самом деле оказался в ресторане. Метрдотель предложил пройти в кабинет на втором этаже, но я отказался и попросил пригласить господина Брига в бар. А в ожидании его уселся на высокий стул у стойки и попросил налить содовой.

— Без виски, комиссар? — удивился знакомый бармен.

— Тяжелый день, — покачал я головой и кивнул на спустившегося в общий зал медиатора. — Запиши на счет господина Брига, — затем осушил стакан и направился навстречу приятелю.

— Виктор? — озадачился тот, протягивая руку. — Не хочешь к нам присоединиться?

— Не сегодня, — отказался я и предложил: — Пройдемся?

— Как скажешь. — Алекс не стал задавать лишних вопросов при посторонних и только в вестибюле негромко произнес: — Отвратительно выглядишь.

— Навалилось все.

— Проблемы?

— Служба, — поморщился я. — Слушай, я подрядил Сола Когана на одну работенку. Завтра он наберет тебя, оплати ему привлечение четырех человек по стандартным расценкам с учетом сверхурочных.

— Что-то серьезное?

— Надо закрыть одно дело без участия коллег.

— А что с убийством Шарлотты? Еще немного — и на нас начнут давить, требуя результат.

— Результат будет.

— Очень на это надеюсь.

— Брось, Алекс, — досадливо поморщился я. — Мы с самого начала знали, что это будет непростое расследование.

— Нужен результат.

— Будет, — пообещал я и сменил тему разговора: — За время работы в прокуратуре ты случайно не обзавелся знакомыми в городе Ангелов?

Медиатор отвернулся к зеркалу, поправил узел галстука и кивнул:

— Пожалуй, есть пара человек, к которым можно обратиться. А что?

— Дело убийц в белых халатах. Слышал о таком?

— О нем все слышали, Виктор, — фыркнул Бриг. — Что конкретно тебя интересует?

— Закрытая информация.

— Какого рода?

— Любого. Все, что не афишировалось. Все, о чем нельзя прочесть в газетах. И как можно быстрее.

Алекс задумчиво поглядел на меня, потом кивнул:

— Хорошо, думаю, это можно устроить.

— Очень меня обяжешь, Алекс.

— Точно к нам не присоединишься?

— Нет, надо бежать.

На прощанье я пожал приятелю руку и зашагал на выход, но тот вдруг окликнул меня:

— Да, Виктор! Кай Дворкин тебя нашел?

— А он искал? — обернулся я к медиатору, только сейчас вспомнив об оставленных газетчику пленках.

— Был очень настойчив, — подтвердил Бриг.

— Хорошо, позвоню ему.

Отсалютовав медиатору, я подошел к гардеробу и указал служителю на телефонный аппарат.

— Разрешите?

— Разумеется, комиссар! — расплылся в улыбке гардеробщик.

Я отыскал в записной книжке фамилию Дворкина и позвонил ему на квартиру.

— Кай, привет! Искал меня? — произнес, когда тот поднял трубку.

— Приезжай немедленно, Виктор! — прорычал газетчик. — Бросай все и приезжай, иначе я за себя не отвечаю!

Динамик зашелся в коротких гудках, я заставил себя улыбнуться, сказал:

— Да-да, сейчас буду, — и аккуратно опустил трубку на рычажки. — Благодарю! — кивнул гардеробщику и зашагал на выход.

Поймать такси проблемой не стало — на площади перед рестораном автомобилей с шашечками хватало с избытком — и уже через четверть часа я поднялся на крыльцо аккуратного пятиэтажного дома, в котором снимал квартиру Кай Дворкин. Растрепанный портье без лишних вопросов запустил меня в парадное и не преминул предупредить, что газетчик из пятой квартиры пьет с самого утра.

Я сунул дядьке пару четвертаков, коих в кармане оставалось еще с избытком, поднялся на второй этаж и постучался в дверь с медной цифрой «пять».

— Кай, открывай!

Щелкнул замок; в щель выглянул мрачный, злой и, что самое удивительное, трезвый как стеклышко Кай Дворкин. Он внимательно оглядел меня, потом снял цепочку и распахнул дверь:

— Заходи!

— Неужели на тебя так клубничка повлияла? — хмыкнул я, переступив через порог.

— Клубничка? — хмыкнул Дворкин, запер на два оборота замок и ушел в гостиную. — Виктор, не будь ты моим другом, читал бы об этом в завтрашней передовице!

Повесив плащ и шляпу на вешалку, я прошел следом и усмехнулся:

— «Осенний вестник» начал публиковать эротические фотоэтюды? — взял с журнального столика пачку снимков, одну из многих, мельком просмотрел изображения незнакомой голой девицы и кинул их обратно. — До такого даже «Вечерний экспресс» не опускался, тебе ли не знать…

В квартирке газетчика, как обычно, царил бардак, который тот именовал творческим беспорядком. Всюду валялись вырезки и черновики будущих статей, а на столе рядом с телефонным аппаратом громоздилась целая кипа старых газет, справочников и папок с рабочими материалами. Берлога закоренелого холостяка, не привыкшего утруждать себя уборкой того, что уже завтра неминуемо вернется на свои места.

Кай достал из буфета чистый стакан, плеснул в него из початой бутылки и подошел ко мне.

— Чтоб ты знал, Виктор, — протянул он выпивку, — речь не о срамных снимках.

— О чем же тогда? — спросил я, отставив стакан на подлокотник кресла.

— Ты бы лучше выпил, Виктор.

— Пожалуй, воздержусь.

— Ну как знаешь. — Дворкин отхлебнул виски, скривился и вытащил из внутреннего кармана пиджака несколько снимков.

Я глянул на верхнюю фотокарточку, быстро перебрал вторую, третью, четвертую и уставился на газетчика.

— Это было на моей фотопленке?! — не поверил я собственным глазам.

— В отдельном конверте, — подтвердил Кай. — И чтоб ты знал, отдай я эти снимки в редакцию, меня бы носили на руках!

Я взял отставленный на подлокотник стакан, одним махом влил в себя виски и пробормотал:

— Носили бы? Вот уж не уверен. В крематорий на катафалках возят…

Фотоснимок — как пойманное в ловушку мгновение.

Негатив — будто воплощение мифа о застывшем в глазах жертвы отражении убийцы.

Только подставься, и навеки останешься на прямоугольнике полупрозрачной пленки. Останешься и, возможно, даже не будешь об этом подозревать.

Как, уверен, не подозревал советник Гардин о снимках, на которых он усаживает в свою машину Шарлотту Ли. Знал бы о них, — послал бы громил за негативами сразу, а не после убийства, когда пронырливый фотограф решил воспользоваться моментом и сорвать банк.