– А вот фиг тебе! – злорадно сказал Марк, для убедительности показывая настырному монстру кукиш. – Пойдем, Кость!

Они ушли в подсобку, где отдыхали и перекусывали служители.

– Ну, как там оно? – первым делом осведомился Крыс. – Как успехи в тренировках?

– Не так хорошо, как хотелось бы, – поморщившись, отозвался Квазимодо, думая о чем-то своем. – Но я стараюсь.

Немного помолчав, он вдруг совсем другим тоном сказал:

– Мазюков опять приходил. На тренировку. Сидел и пялился на то, как я работаю. И это уже не первый раз. Вот чего ему надо, как думаешь?

Марк пожал плечами, давя в себе разом встрепенувшееся беспокойство. От Мазюкова можно было ожидать всякого! Но не станет же он…

– Не нравится мне все это! – Костя передернул плечами и снова поморщился. – Очень не нравится!

Полным ходом шла подготовка к очередному субботнему боевому шоу. Предназначенных для травли зверей по возможности осматривали на предмет скрытых и явных повреждений, чтобы оценить, насколько раны и травмы могут повлиять на поведение монстра на арене.

Марк уже знал, что иногда Хикс, выполняя чьи-то – скорее всего, Мазюкова – указания, специально во время охоты или после ослаблял незначительными, но довольно болезненными ранами слишком опасных мутантов. Чтобы во время боев более-менее уравновесить силы и возможности людей и монстров.

…Этот зверь – к слову, та самая «зверинда», о которой упоминал Людоед еще в давешнем разговоре – был ОЧЕНЬ опасным! И ранить его пришлось прямо на охоте. Иначе его просто не удалось бы захватить.

Огромный – выше Людоеда – светло-коричневый с проседью, очень похожий на медведя, каким-то чудом приобретшего несколько очеловеченные черты, монстр был одновременно и жуток, и великолепен. Он сидел на мохнатом заду в углу клетки и болезненно поджимал правую переднюю лапу, из которой сочилась сукровица. Сквозь короткую шерсть просматривался набухший, но пока еще не готовый лопнуть, гнойный нарыв. Рана явно причиняла чудовищу страдания – монстр иногда беспокойно возился, вздрагивал всей своей мохнатой тушей и тихо поскуливал.

– Хренасе, какая знатная медвежуть! – выдохнул обычно невозмутимый Людоед, когда гладиаторы пришли посмотреть на своих будущих противников и оценить степень их серьезности. – На такую, пожалуй, в одиночку идти – чистое самоубийство!

– Все равно придется, – отмахнулся Кевлар, пристально разглядывая зверя. – Но кому на нее идти – решит жребий.

– А что, его уже решили против кого-то из нас выставить? Собаками, разве, не станут травить?

– А хрен его знает, чего там про него решили! – обычно всезнающий, как и положено командиру, Гай поморщился. – И вообще, решили уже или нет. Элвис, паскуда, молчит, как рыба об лед, и только глаза загадочно закатывает!

– Элвис однажды дождется лечебно-воспитательных пилюле́й! – мрачно предрек Шаолинь. И добавил: – Интриган хренов!

И вот настала суббота, и принаряженная ради выхода «в свет» толпа жителей подземки снова заполнила амфитеатр Арены. На слуху еще были события прошлой недели, когда с треском и незапланированными сенсациями провалилась попытка Мазюкова расправиться с обидевшим его дочь мальчишкой-мутантом. Событие все еще обсасывалось на все лады, обрастая новыми, совсем уж фантастическими подробностями. Но жадная до всего, что будоражило кровь, толпа уже ждала новой лакомой пищи для сплетен и пересудов. Ждала и предвкушала – что подарят им сегодняшние бои? Какие впечатления?

По рядам сновали торговцы нехитрым фаст-фудом. У них сегодня тоже был праздник.

А бои и показательные выступления-дивертисменты бойцов шли одни за другими – от самых, так сказать, легких и не слишком опасных – к самым зубодробительным. Элвис как распорядитель и организатор хорошо знал свое дело!

– Хорошо песики отработали! – одобрительно кивнул Людоед, привычно поигрывая ножом и наблюдая, как служители баграми уволакивают с арены труп затравленной клыканами кикиморы. Сами клыканы – двое из троих – не обращая внимания на людей, сидели тут же и зализывали полученные в бою раны. Третий, дергаясь в предсмертной агонии, истекал кровью рядом со своими более везучими собратьями. Вот он вздрогнул в последний раз, вытянулся и затих, стекленея глазами.

Для него кончились дни тягостного плена, и наступило долгожданное освобождение.

«Вот и я когда-нибудь так… – сумрачно думал Марк, помогая коллеге тащить труп. Погибший клыкан оказался старым знакомцем – тем самым, что так рьяно рвался на волю и все пытался укусить Крыса. – Стану свободным в этом чертовом Атриуме, уже будучи мертвым… Если, конечно, что-нибудь не придумаю раньше, чтобы свалить отсюда!»

Какое-то неясное мрачное предчувствие мучило его с самого утра, и скавен все никак не мог от него отделаться. И потому, занимаясь своими рабочими обязанностями, был осторожен и внимателен втрое.

Жребий сражаться с той самой «знатной медвежутью» выпал Буру.

Боец никак не показал, что он обеспокоен или разочарован тем, что биться с довольно опасным противником предстояло именно ему. Он продолжал все так же подшучивать над товарищами и над собой. Только взгляд его стал чуть более серьезным и цепким. Самую малость.

– Валер, проверь? – попросил он друга.

Шаолинь педантично осмотрел каждое крепление его клепаного чешуйчатого панциря, кое-где потуже затянул ремешки, кое-где, наоборот – чуть ослабил.

– Порядок?

Бур пошевелил плечами, сделал пару взмахов руками.

– Порядок!.. Ну, я пошел!

Он по очереди стукнул сжатым кулаком о кулаки товарищей, взлохматил волосы ожидавшему распоряжений «оруженосцу» Квазимодо и взял из его рук тяжелую рогатину.

– Удачи, Бур!

– Аве, Цезарь, бляха-муха! – хохотнул гладиатор и, вскинув в приветственном жесте копье, под громкий рев зрителей величественной походкой героя древних мифов прошествовал на арену.

– Ну, превед… псевдомедвед! – ухмыльнулся он навстречу медленно открывающимся воротам «монстроприемника».

«Псевдомедведа» служителям пришлось в буквальном смысле выпихивать на арену с помощью специально предназначенных для подобных ситуаций крепких шестов с железными остриями на концах. Зверь, раздраженный неволей и измученный болью от раны, не желал идти – упирался, отмахивался здоровой лапой с растопыренными жуткими когтищами, рычал и огрызался. В его рыке отчетливо слышалось почти истеричное: «ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ, СВОЛОЧИ!!!», и время от времени мутант срывался на жалобное, совершенно не вяжущееся со столь грозным созданием поскуливание.

Но никого не трогали жалобы гонимого на заклание, страдающего от боли существа. На трибунах, словно хищник сочного куска мяса, ждала кровавого зрелища алчная толпа. И устроители никогда не обманывали ее ожиданий.

Зверя наконец выпихнули на арену, и тут же за его спиной с гулким лязгом опустилась крепкая решетка, преграждая ему путь назад. От неожиданности медведь-мутант нервно взвыл и шарахнулся прочь, поджимая раненую лапу.