Не желая продолжать, он покачал головой, хотя племянник посмотрел на него с большим интересом. Однако, убедившись в том, что продолжения не последует, погас и вновь углубился в себя, следуя за Джаспером к реке.

– Гарри, ты мой племянник, и тебе придется слушаться меня. Я лучше знаю, когда нам безопаснее будет вернуться. Быть может, это случится уже через месяц, летом… Подумай об этом, парень! Ты хотел увидеть короля Генриха, и я задержал свой корабль, чтобы ты мог увидеть шествие. А теперь нас ждет еще одна особа, которую я рассчитывал увидеть… А, вот и она, милая женщина!

Джаспер помахал рукой невысокой даме, ожидавшей их на берегу Темзы. Когда они поравнялись с ней и старший Тюдор поприветствовал эту женщину и поцеловал ее руку, Генри с искренним недоумением посмотрел на своего дядю.

– Леди Маргарет, перед вами Генри Тюдор, ваш сын, – проговорил Джаспер.

Глаза подростка округлились, и он уставился на эту леди, тоже взиравшую на него завороженным взглядом, впитывая в себя каждое его движение.

– Привет, мой мальчик, – застенчиво улыбнулась она. – Надеюсь, что твой дядя Джаспер хорошо смотрит за тобой.

Генри словно прирос к земле, не имея возможности ни шевельнуться, ни сказать хоть слово. Рот его непроизвольно открылся, и Маргарет Бофорт ласковым движением прикрыла его рукой. Она впервые притронулась к своему сыну с тех пор, как оставила его в замке Пембрук четырнадцать лет тому назад. Он ощутил это прикосновение как ожог, как раскаленное железо, навсегда оставившее на нем свою отметину.

– Теперь я знаю, где искать поместье твоего дяди в Бретани. И буду писать тебе так часто, как только смогу, – если, конечно, ты хочешь этого, – сказала женщина.

– Хочу, – слабым, как эхо, голосом откликнулся ее сын и снова посмотрел на своего дядю, пытаясь поверить, не пал ли он жертвой какой-то шутки. – С вами все… хорошо? – спросил он затем. – У вас есть все необходимое?

По какой-то причине этот вопрос рассмешил его мать, и глаза ее превратились в обращенные к Генри веселые щелочки. Она тяжело вздохнула, тем не менее сохраняя прежнюю радость.

– Со мной всё в порядке, мой дорогой. Сейчас я служу камеристкой при дворе, приглядываю за дочерью милорда Уорика, леди Анной. Так лучше, чем ничего не делать, а кроме того… мне интересно находиться рядом с пульсирующим центром событий. А ты хорошо сложен, Генри, совсем как твой отец. Твой дядя сказал мне, что ты умный и спокойный молодой человек и что не любишь бахвалиться, подобно многим другим мальчишкам.

– Я… я должен остаться с вами? – спросил юноша.

Его мать отрицательно качнула головой:

– Нет. Мы с твоим дядей обсуждали эту тему и решили, что Лондон слишком опасен для тебя – во всяком случае, сейчас. Посмотрим, как сложатся события. Если верх одержит милорд Уорик, быть может, вы вернетесь еще до конца года. Не возражаешь?

– Да, матушка, не возражаю, – ответил младший Тюдор.

Глаза его наполнились слезами, и он смахнул их кулаком, несколько смущаясь присутствием своего дяди. Маргарет Бофорт дружески похлопала сына по руке:

– Будь мужественным, Генри. Придут к нам и лучшие времена, я обещаю это тебе. А теперь ступайте. Я смогла выделить на нашу встречу немного времени, и теперь оно кончилось. Ступай со своим дядей. Молись каждый день и борись с искушениями. Ступайте с Богом.

Спускаясь к лодке, Генри не раз споткнулся, потому что все время оглядывался на эту незнакомую ему даму. Он едва заметил, как Джаспер занял место возле него на скамейке.

Увидев, что они уселись, маленькая женская фигурка повернулась и, не оглядываясь, отправилась прочь.

– Замечательная женщина… твоя мать, – проговорил старший Тюдор с легкой печалью. – Если б ее встретил я, а не твой отец, наша жизнь пошла бы по совершенно другому руслу… А теперь гребите, ребята.

Шестеро гребцов навалились на весла и вывели лодку на самую середину реки, направляясь к ее устью, где их ожидал Пембрук.

Генри Тюдор оглянулся назад и посмотрел на город, который успел полюбить, великолепный и ошеломляющий при всей своей суете, шуме, красочности, запахах и сюрпризах. Он встретил в Лондоне всего лишь одно Рождество, прожил в нем одну-единственную весну, однако время это даровало ему больше событий и опыта, чем полдюжины лет, проведенных в Пембруке.

И зная теперь, какой захватывающе интересной бывает жизнь в огромном городе, мальчик безмолвно сказал себе, что вернется сюда. Вернется после того, как познакомился с женщиной, чьи руки грезились ему во всех хворях и лихорадках, когда он мог положиться только на себя самого. Однако он даже не подумал открыть свои мысли дяде, предпочитая, чтобы они оставались скрытыми там, где никто не мог уязвить его. И когда взгляд Джаспера снова обратился к нему, Генри вежливо кивнул, не прерывая течения собственных мыслей.

Прождав, наверное, целую вечность, герольд Йорков возвратился к троим братьям. Молча и не шевелясь, они стояли лицом к городу до тех пор, пока послеполуденное солнце основательно не удлинило их тени, а потом обратились спиной к его стенам и отошли от них на две мили, остановившись в том месте, где можно было стать лагерем, не объявляя войны. В течение оставшихся до ночи немногих часов их люди сносили к лагерю кусты и терновник, укладывая их по периметру, чтобы было можно оградиться от ночного нападения. Граф Уорик едва мог различить со стены окруженное муравьиными фигурками работающих солдат расплывчатое пятно, в которое превратилась рать Йорков. Он видел отряды людей, углублявшихся в лес с топорами в руках, валивших небольшие деревья и оттаскивавших их назад. Какая-то часть его оставалась довольной тем порядком, который соблюдался в стане Йорков. В конце концов, именно он и учил их, причем Эдуарда и Ричарда больше, чем Джорджа, и ему было приятно, что его ученики не были дураками.

Тем не менее он мог разгромить их даже теперь. Уорик почти не сомневался в этом. Да, измена Кларенса стала для него ударом. Нетрудно было предположить, что зять уже рассказал Эдуарду все, что знал о численности его войска, и назвал имена лордов, пришедших под его руку. Однако гордость не позволит самому старшему из братьев отступить. Молодой человек полагался на свою скорость. Недостатки подобной методики были особенно понятны противнику, успевшему опустить копье и ожидавшему, как скоро ты сам полезешь грудью на острие.

В нескольких милях от городских стен Джон Невилл, лорд Монтегю, тоже готовил к баталии три тысячи своих людей, готовых перекрыть путь на север. Де Вер, граф Оксфорд, командовал шестью тысячами на востоке, в то время как сам Уорик мог вывести из города десять тысяч солдат и призвать еще десять тысяч из находящегося за его спиной Уорикшира. Сыновья Ричарда Йорка вторглись в его дом, в самое сердце его владений. Они были у него в руках и уйти могли только по западной дороге.

Пока ночь безмолвно окутывала ландшафт, Уорик ждал, наблюдая, как зажигались факелы на границах лагеря Йорков. Группы факельщиков делали то же самое на стенах Ковентри, образуя две длинные, по тысяче ярдов, линии масляных огней друг против друга.