– Как девочка?

– Лучица неплохо… Хотя бесицы-трясавицы ее осмотром займутся погодя, – уклончиво ответил Перший, видимо, не желая еще более расстраивать Дажбу. – А девочка… Еси теперь в надежных руках. Бесицы-трясавицы уже произвели надобное вмешательство и уверили меня, что жизнь ее вне опасности. Она поколь, после вмешательства, побудет в кувшинке и посему не останется даже следов нападения… Но все эти физические недуги, ты должен понимать не есть благо для плоти… Потому, я надеюсь, ты, малецык предпримешь все усилия, чтобы более девочка не подвергалась опасности.

Лицо Дажбы зримо прояснилось, и по коже заплясало ярыми переливами золотое сияние, он медленно поднялся с кресла и благодарно улыбнувшись Першему, направился в сторону Небо. Стоило лишь младшему Расу подойти к Отцу, как тот нежно его обнял, прижав к себе и облобызав не только очи, виски, но и крылья изящно очерченных ноздрей, а посем негромко дыхнул:

– Иди, моя драгость, выполни, что велел Отец. Я буду ждать тебя на хуруле.

Зеркальная гладь стены все еще рябила, поигрывая ровной гладью, когда Небо опустился в кресло, в котором дотоль сидел сын, и виновато взглянув на старшего брата, спросил:

– Как, Отец, лучица, девочка?

Старший Димург сомкнул очи, поелику только сейчас позволил проявиться на своем лице беспокойству и недовольству, допрежь скрываемому пред Дажбой. Он малость молчал и весь тот срок сердито зарившаяся в направление Раса змея в его венце, скалила свои загнутые белые клики на кончиках которых висели черные, округлые капли, а засим негромко сказал так, вроде и не слышал вопроса брата:

– Асил, что с Кручем? Вперекор тому, что лучица ноне подала зов мягче… Мне показалось он стал мощнее и более ощутимым для восприятия. Не ведаю даже, хорошо, что у лучицы такие ранние способности, или это должно вызывать тревогу.

– Круч поколь в пагоде кумирни, ибо вельми болезненно воспринял зов, – незамедлительно отозвался старший Атеф и легохонько повернул в сторону Димурга голову, при том шевельнулись собранные слева в тонкую, недлинную косу волосы, переплетенные бурыми тонкими волоконцами, унизанными крупными синими сапфирами. – Как ты и велел дотоль… Стоило лучице его подать, я сразу отправил малецыка в кумирню.

– Хорошо, что выполнил, как я велел, – неспешно растягивая слова, произнес Перший и теперь, желая скрыть проступившую на лице досаду прикрыл очи и часть лба левой дланью. – Знаешь, милый малецык, ты вообще распорядись, чтобы Круч снял венец и украшения… Тогда насыщенность зова многажды уменьшит свою силу, и наша кроха не будет так болезненно его переживать. А Дажбе скажи, чтоб всю информацию касаемо девочки, днесь ориентировал на тебя, не на Круча. – Старший Димург прервался, и Асил тотчас кивнул. – Просил тебя Небо.., – погодя и воочью стараясь ответить на заданный ранее Расом вопрос, молвил Перший и недовольство, скрываемое им во взоре, слышимо просквозило в тембре голоса. – Сколько просил быть внимательней к Дажбе. А ты, словно не слышишь, еще Асила при мне смеешь обвинять в недомыслие по отношению с Опечом. Оставил вас тут на немного… на чуть-чуть… и, что?.. Ты совсем потерял связь с малецыком, не ведаешь где он есть… чем занят. Мне порой, думается, я и на пару бхараней не могу оставить без своего присмотра подле тебя сынов, особенно когда им, что поручено. – Димург замолчал, его полные бледно-алые губы дрогнув, болезненно изогнулись, и нескрываемо печально он дополнил, – я уже все сказал Дажбе… Девочка была на грани жизни и смерти… И как благо для нее, что лучица сумела приостановить процесс гибели плоти, остановки функций мозга… Одначе, как данное действо отразится на самой лучице неизвестно, ибо она слишком… еще слишком юная, чтоб такое творить.

Липоксай Ягы первым вбежал по лестнице на третий этаж детинца, страх за божество предал ему силы. В коридоре подле дверей в опочивальню Еси лежали на полу пять истекающих кровью, изрубленных тел, при взгляде на которые у вещуна перехватило дыхание. Он спешно миновал павшие тела, средь оных был мертвый Гостенег, и ворвался чрез распахнутые створки в комнату божества. Два обгоревших тела, уже потухнув, обратились в черные кочерыжки, на них не просто обуглилась вещи, кожа, но и сами кости… превратив их в какой-то бесформенный ком. Щепетуха с рассеченной головой и еще один нападающий, влетевший в стену и превратившийся в вязкую бесформенную кровавую массу, также были мертвы.

– Есинька! – громко вскрикнул Липоксай Ягы и подскочив к ложу девочки, рывком сорвал завесы, раскидал подушки, скинув на пол одеяло, простынь, не менее резко подняв, сбросил на пол матрас предположив, что быть может божество под ним.

Таислав и Браниполк, в сопровождение четырех наратников, вбежали в комнату следом за старшим жрецом и не менее спешно принялись отодвигать кресла, срывать портьеры с окон, в поисках отроковицы. Однако, Еси, как и понятно, нигде не было. Двое наратников выскочили из опочивальни и кинулись по коридору проверять соседние комнаты: игровую, обучающую, столовую, надеясь, что божеству удалось сокрыться в них.

– Украли! Божество украли! – закричал Липоксай Ягы, останавливаясь посередь опочивальни. Он резко развернулся в сторону распахнутых дверей, чрез которые тотчас убежал и третий наратник, в помощь двум иным, и негодующе зыркнув на Браниполка, точно жаждая его сжечь, докликал, – как? Каким образом они вошли в детинец? Кто? Кто предатель? Где божественное чадо? – голос вещуна тревожно дергался, впервые он был не в силах справиться с болью, что окутала его тело и душу.

Золотой туман густо объял комнату, и стоящие супротив вещуна растерянные Таислав и Браниполк упали на колени. Лишь Липоксай Ягы, очевидно, до конца не осознавший, что в опочивальню пришел Бог, так и остался стоять стоймя.

– Липоксай Ягы, – послышался баритон Дажбы прозвучавший не только внятно, но и вельми властно, видно Першему удалось вернуть ему как таковую уверенность. – С Есиславой все хорошо, она подле меня… И будет до тех пор находиться в божественных палатах, поколь ты не обеспечишь ей должную защиту. Ибо люди, что уничтожены божественной силой, пришли убить чадо. Нападение заказала мать Благорода, ее люди явились через общий уровень детинца из дворца Благорода. Найди и покарай виновных.

Густой, золотистый дым будто уплотнился обок тела Липоксай Ягы и, кажется, облизал его светло-русые, долгие волосы, схваченные в хвост, кахали и саму кожу, отчего старший жрец надрывисто вздрогнул, и тем самым пробудился. Остатки сияния, стекли по телу вещуна вниз и впитались в ворсу ковра. Голос Дажбы стих и немедля Липоксай Ягы обрел свою властность и уверенность, да вельми четко молвил, отдавая указания своим помощникам, все еще не смеющим не только встать с колен, но даже поднять головы:

– Браниполк, человека Сбыслав Ягы тотчас перевести в Отрепьевский острог. Не мешкая доставить в подземелье моего детинца господина Благорода и его мать. Вход ко мне во дворец с детинца господина перекрыть, выставив дополнительную охрану. Таислав комнату божества убрать, трупы вынести. Обгоревшие спустить вниз в подземелье. И завтра поутру сообщить всем вещунам о назначенной на третий день обязательной встрече в Лесных Полянах.