— Погляди, что там под твоей башкой. — Тони присел перед ифом. — Видишь срез причального магнита? Иногда он отключается, но потом всё равно из него появляется поле силой в один тесла. А иначе как бы удалось такой тяжёлый корабль держать? — Он гордо показал на стометровый сухогруз. Работа на нём продолжалась, краны и погрузчики шумно освобождали палубу и трюмы от содержимого.

Рука у меня уже сильно ныла, но я стискивал зубы и крепился. Тони вдруг приказал нам бросить ифа на асфальт и поменяться местами с Ковшом, и я с облегчением потряс уставшей рукой. Ковш пыхтел и морщился. Потом мы снова повесили врага над магнитом. Тот в это время уже отключился, и одзи скомандовал опускать ифа. Его голова оказалась напротив полуметрового среза магнита. Срез блестел от множества корабельных бортов, что годами елозили по нему.

— Дамэ! — заверещал, не вытерпев, исламо-фашист. — Ямэро! Не надо, пожалуйста, не делайте это!

— Так ты умеешь говорить? — спросил Тони. — А врезаться в кар моей фирмы — это хорошо? — Он упёрся согнутой ногой в край пристани и наклонился над ифом. Тот боялся пошевелиться, чтобы кто-то из нас с Ковшом не выпустил его ногу. — Мешать работе моих складов — прилично? Знаешь, в любую секунду поле может включиться, и что тогда станет с твоими мозгами?

— Тасукэтэ! — изо всех сил заорал пленник. Но никто прийти ему на помощь, само собой, не мог. Людей в порту практически не было, одни диспетчеры, но у них свои важные дела.

Тони махнул рукой вверх, и мы опять свалили ифа на пристани. В то же мгновение магниты врубились, притягивая судно к берегу. Оно лязгнуло лебёдками и грузом и замерло, а через секунду опять получило свободу. Тони показал пальцем вниз. Физиономию ифа искажал ужас. А камайну, не занятые в экзекуции, подогнали байки и сидели на них. Минору глупо посмеивался, как обдолбанный, а Чипаня с Грибом молчали.

— Я объясню, — нежно сказал Тони. — Действие магнитного поля на мозг плодотворно. Оно восстанавливает душевное равновесие. Почему? Да потому, что подавляет выработку гормонов страха. Тебе станет хорошо, и ты не будешь нас бояться.

— Он же подохнет, одзи, — заметил Гриб. — Там же один тесла!

— Онорэ! — сменил репертуар иф. — Кусотарэ! Ну, убей меня, кисама. Погляжу я на тебя потом, как наши тебе глаза вырвут. — Как-то он смешно выражался.

Тони опять позволил нам бросить ифа на асфальт и размять затекшие руки. Враг непрерывно ругался сквозь зубы, иногда звал на помощь или просил нас отпустить его. В общем, иф почти сошел с ума.

— Гормоны страха вырабатываются не только у того, кто боится смерти, — заявил Тони, глядя на Гриба. — Но и у тех, кто пытает врага.

— Тебе тоже страшно? — растерянно спросил Гриб.

— Естественно! Но в этом весь смысл — подавить свой страх. Научись этому, гнида! — заорал он ифу. — Заткнись и молча переноси пытку! Урусай! Чему учит твоя религия? И вы все тоже! — накинулся он на нас. — Всё это ксо вокруг от идиотского гуманизма! «Общечеловеческие ценности», эсу их в ухо. Наш вид деградирует с каждой минутой, он насквозь болен. Когда ты вчера погадил в пакгаузе, ты закопал своё ксо? А вот живая кошка, сходив по нужде, закопала бы! Ты паразит, ты вошь, ты ничего не даёшь миру взамен! — Тони побелел от злости и глядел в пустоту.

— Почему я, Тони? — обиделся Гриб. — Не было такого…

— Хорошо, этот тухлый онорэ с полумесяцем, — очнулся одзи. — Но и вы все тоже! Вы так и останетесь паразитами, если сами не будете уничтожать гадов. О чем я говорил вам только сегодня? Никто не прислушался. Пока другие бичуют фашизм по голику, мы должны действовать. Кто же ещё? Земля — это священная корова. Кого она выберет — птицу, что клюет с неё блох, или блоху? А это что? — Он ткнул в скрюченного ифа. — Ну, я спрашиваю?

— Блоха! — крикнул Минору и заржал.

— Молодец, — похвалил его Тони. Он, по-моему, стал немного сумасшедшим, только не бился в истерике и не плевался пеной. Я замёрз и устал, все мышцы у меня болели, даже данкон, хотя он вроде не мышца. И я тоже почувствовал страх. — Поиграем в «дзян-кэн-пон».

— Зачем это? — опешил я, потому что он нас с Ковшом для игры назначил.

— Кто выиграет, тот отпустит ногу этого урода по моей команде, — объяснил Тони. — А второй будет держать до конца. Посмотрим, как он сумеет помочь природе в её борьбе с дани.

Словно парализованные, я и Ковш потрясли ладонями и с воплем «дзян-кэн-пон!» выкинули две фигуры. У него были теки, а у меня гу. Мой камень тупил его ножницы. Ковш круглыми от ужаса глазами уставился на меня, потом на одзи.

— Ещё раз для верности? — пробормотал он. Его голый живот покрылся каплями пота, и на его роже они показались.

— Куда уж верней? — ухмыльнулся Тони.

А у меня внутри всё возликовало, будто я сразу пачку экстази проглотил. По жесту одзи мы опять потащили ифа к магниту. Иф уже почти не ругался и не звал на помощь, только скулил и размазывал кровь из ссадин. Руки его всё так же были стянуты. Секунды вязко капали в чёрную воду, почти неподвижную. Сухогруз вяло покачивался, но его свобода вот-вот могла закончиться на торцах магнитов. Ужас опять проник в меня.

— Бросай, Егор! — сказал Тони. Я отпустил лодыжку ифа и отступил от края.

Ковш покачнулся и перехватил ногу врага обеими руками, чтобы не выронить его. Его шатало, а лицо застыло в жуткой гримасе.

— Одзи, — просипел он. — Я не удержу! Сдохнет сейчас!.. Я выроню его! Сейчас же включится! — Иф орал на одной долгой ноте, дополняя лязг кранов. — Егор, помоги! Парни, давайте отпустим его!

Камайну молчали, даже Гриб.

— Отпускай, — кивнул Сэйдзи.

Ковш упал на колени и пополз от края, вытаскивая за собой ифа. Магнит включился тотчас после того, как трусы пленника показались над пристанью. Ковш перевернул на спину разодранное в кровавые полосы тело фашиста и кое-как поднялся. Он обливался потом, несмотря на ледяной ветер.

— Осэва ни натта, одзи, — проговорил он, тяжело дыша.

— За что? — ласково спросил тот. — Ты не выполнил мой прямой приказ, дружок. Я сказал тебе бросить ифа, а не вытаскивать его.

— Что? — остолбенел Ковш. — Как?..

— Прощай, кусотарэ. — Тони поднял руку и вытянул её в сторону бывшего соратника. — С этой минуты Ковш, как преступивший законы камайну, не существует для банды. Контакты с ним запрещаются. Синдзимаэ! И забирай с моей территории это тухлое зелёное мясо, ты его заслужил. Чтобы через полчаса вас тут не было, а то полицию вызову.

Он отвернулся от Ковша и зашагал к своему байку. Я двинулся за ним, а камайну завели байки. Я вырулил на прямую, свободную от грузов и каров, и заглянул за контейнерную гору. Ковш сидел, сложив голову на скрещённые руки. А иф как ни в чем не бывало уже натягивал на себя одежду.

Возле той же самой тумбы с дешёвой рекламой, от которой мы отъехали только десять часов назад, камайну притормозили. Мне было нехорошо. Мало того что мускулы ныли все до единого. Так ещё и в душе что-то тяжёлое ворочалось, холодное. Я нарочно эмпешку повеселее завёл, но она не помогла.