— А, летунчик! А я как раз хотела тебя искать, — хрипло сказала она, усмехаясь. — Письмо тебе писала, а твои родители ответили, что ты работу нашла неизвестно где. Уж думала — все, не встретимся.

— И что ты писала моим родителям? — холодея, спросила я.

Феолески покосилась на замершего за моей спиной некроманта:

— Не то, что ты подумала. Просто написала, чтобы ты приезжала. Ну ты прям мои мысли читаешь, летунчик. А это кто? И зачем ты его притащила?

Риалис выглядела получше, чем Ильдар, но хуже, чем обычно. Красные, слезящиеся глаза, сыпь по всему телу, слоящиеся ногти и впавшие щеки. Она лежала на сбитой постели, обложенная со всех сторон подушками, и читала книгу про оружие. Ее родственники нам сказали, что у нее аллергия, и, судя по тону, считали, что она в очередной раз пошла на все, чтобы увильнуть от бала. В ее доме, шикарном четырехэтажном особняке с собственной подъездной аллеей и большой конюшней, я чувствовала себя убийственно неуютно. Мои непритязательные шмотки, в обычном месте просто неприметные, здесь казались вульгарно дешевыми. Веофелий же вел себя как король среди простолюдинов и плевать хотел на то, что его черная одежда не первой свежести. Родственников Феолески отсылал мановением руки или кивком головы, как слуг, и, что странно, они не возникали. Очевидно, ошарашенные такой наглостью. Или считали, что раз так ведет себя, значит, большая шишка, скрывающаяся под нищенскими лохмотьями. У Веофелия, наверное, был уже опыт общения с аристократами или его грело сознание того, что он некромант. Я сидела, нелепо держа кончиками пальцев тонкую фарфоровую чашечку, и то и дело спохватывалась, не треснула ли она у меня в руках. Мне хотелось спрятаться за Вела, завести за спину руки с не очень чистыми ногтями и притвориться стулом. Но если бы не он, нас бы к Риалис не пустили, даже бы не сообщили о нас. Первой реакцией их дворецкого было захлопнуть дверь. Наедине с Риалис нас оставили почти сразу, Феолески умела спроваживать своих родственников.

— Ну он… — я набрала побольше воздуху, — все знает.

— Что? Летунчик, какого шхэна?..

— И поможет, — быстренько добавила я. — Ильдар, слышала, свихнулся?

— Что? — снова заорала она. — А я-то еще думала, почему и он на мое письмо не ответил.

— Где эльф? — неприязненно спросил Веофелий, его сейчас трудно было назвать милым или даже дружелюбным.

— А тебе-то что за дело? Летунчик, что это за хмырь?

— Вытяни руку. — Он присел на край кровати, лекарским движением взял ее за запястье, а потом Риалис закричала. Беззвучно, выдирая свою руку, по губам было видно, что ругалась, но не было слышно ничего.

— Опять проклятие молчания? — Я опасливо присела рядом с ним. — Ты держись, Риль, скоро закончится.

— Нельзя, чтобы нас услышали, — пояснил некромант. — Она не такой запущенный случай, но еще пара недель, и начала бы жрать своих родственников. — В глазах Феолески появился ужас.

Чтобы не смотреть, как Риалис дергается и извивается на кровати, закусывая костяшки пальцев, я разглядывала ее комнату. Почти то же самое, что и в Академии, только размером побольше. В углу та же свалка из вещей, только более дорогих. Костюмы для верховой езды, тонкие сорочки, батистовые рубашки и даже платья. В платье Риалис я представляла смутно. В углу дохлой собакой валялся фальшивый шиньон, наверно, короткие волосы в светском обществе — это неприлично. Шкафы с позолотой, зеркало в резной раме, вперемешку с разными безделушками всякие зелья и книги по боевой магии. У Веофа закаменело лицо, когда он их увидел. Когда все закончится, обязательно выскажется.

Через полчаса он ее отпустил. Наблюдать за чужой болью почти так же мучительно, как ее испытывать. Риалис еще была в сознании, краснота из глаз исчезла, пятна сыпи тоже поблекли.

— Что это было? — Одними губами спросила она.

— Ритуал изгнания. Сейчас спи, мы зайдем завтра с утра. — Некромант вытер пот со лба и поднялся. Мне кажется, или он за последнее время потерял в весе? Теперь и вправду как сутулый ходячий скелет. — Тай, за мной.

Ну как собаку зовет.

— До завтра, Феолески.

Она одними губами прошептала ругательство ему в спину, и кажется, я поняла это слово.

В гостинице почти ничего не изменилось. Я чувствовала себя неуютно, словно допущенная в те круги, в которых мне не место. С одной стороны, ну подумаешь — гостиница, даже не из самых дорогих, я и сама так буду жить, когда начну много зарабатывать. А с другой — мой провинциальный выговор и старые, залатанные магией шмотки никуда не делись. В «Побегах ивы» отдыхали благонравные семейства тех, кто желал посмотреть столицу и Золотые кольца, приобщиться к красивой жизни. Я и сама с родителями давным-давно ездила на экскурсию в столицу. Мне запомнились высоченные здания и золотистые крыши, полированные камни мостовой, разводы сладкого сиропа на мороженом и стаи белоснежных голубей. Столица была недостижимой мечтой.

— Наверно, здорово учиться в Леардане, — пробормотала я, не отрывая взгляда от окна. Умирен был красив, как пряничный домик, но Хорст — как прекрасная морская жемчужина. А ведь это еще не самый лучший город — так, считай, даже захудалый.

— Люди везде одни и те же, — устало отозвался дремлющий на кровати некромант.

— Зато дома разные.

— Умное замечание.

— Да я и сама подумываю за собой записывать, издала бы книжку. Мудрые замечания на все случаи жизни.

— Кстати, насчет книжек… — нехорошо оживился маг. — Это она тебя снабжает материалом для мучительного самоубийства?

— Ученье — свет, — буркнула я.

— Так же думают и мотыльки, летящие на пламя свечи.

— Шеф, а… — Веофелий вымученно открыл слипающиеся глаза. — Почему вы со мной такого не проводили? Этот ритуал изгнания?

— Потому что на вас, шхэновых драконологов, магия сознания действует совсем по-другому, — огрызнулся он. — Но тебе этот ритуал и не нужен. Потому что на тебя не влияют не только полезные заклинания, но и оказывающие вредное воздействие.

— Я крута, — пробормотала я.

— Я тебя в окно выкину, — отозвался некромант. — Это все серьезно. Иди уж, мотылек. Погуляй. Город посмотри пока. А я посплю.

— Угу. Пойду пособираю подаяние, одежда подходит.

— Иди, иди. Развлекайся. — Веоф, кажется, не услышал. Он уже спал.

Хорст меня одновременно притягивал и пугал. Притягивали красивые улицы, статуи и фонтаны, и пугали его цены, а также подозрительно косящиеся приличные горожане. Они словно табличку на меня вешали: «Тебе здесь не место». Или, может, я просто слишком чувствительно реагирую? Я сходила в умывальню при гостинице, наконец приведя себя в чистый вид, часть прядей заколола сзади сложной, словно сплетенной из железной паутинки заколкой, распустив привычный хвост. Мне всегда казалось, что маги должны носить необычные вещи. Надела самые приличные из своих шмоток, те, что почти насильно купил мне темный маг в Вышенске, сказав, что личный помощник — лицо любого колдуна, и он скорее для себя покупает. Ну сам бы и носил, тогда ответила я и назло ничего не надевала. Стану настоящим магом, отдам ему все до последней монетки, а пока шхэн с ним. Его вещи неожиданно пригодились.