— Не-а…

Я очутилась перед стенами Академии, когда наступил первый осенний месяц. Кроны деревьев были еще зелеными, только кое-где проглядывала редкая желтизна. По небу с торопливыми криками тянулись стаи птиц, хотя было еще довольно тепло. Рановато что-то в этом году.

Моим мечтам о славе не было суждено оправдаться. Веофелий посоветовал молчать, а мое участие во всем этом, как и Ильдара, постарался скрыть. А потом уж кто разберется, были там два адепта-недоучки или не были. Просто не хотел лишних вопросов, что и зачем мы там делали.

В последнюю неделю перед занятиями мы поехали обратно. Веофелий на станции даже натолкнулся на встречающих меня, довольно озлобленных родителей, которым в последнее время я как-то совсем позабыла писать. Только кратко сообщила, что возвращаюсь. Слово за слово, Веофелий навязался на ужин, а потом долго и красноречиво расхваливал меня. Мудро не упоминая о том, что он не мой наставник. И еще более мудро, что он некромант. Проникшиеся и раздобревшие родители даже расспрашивали его о страшных черных магах, творящих свои ритуалы в Академии, и не собираются ли наставники как-нибудь отделить «приличных детей» от их пагубного влияния. После этого я долго кашляла, подавившись, а он, не моргнув глазом, вещал что-то про миролюбивую политику королевства. А потом, осуждающе пялясь на меня, выдал, что за некоторыми глаз да глаз нужен, и их бы так оградить, чтобы они вечно под присмотром находились.

Я вежливо поддакивала, не понимая намеков.

Настоящий маг пользовался спросом у соседей, и мои родственники откровенно наслаждались свалившимся на них всеобщим вниманием. Веофелия поселили на чердаке. Забавно, что в его доме я спала там же, и к нему то и дело совались то бабушка, то дед проверить, как он там, и заодно как следует порасспрашивать. Чтобы было о чем посплетничать следующие пару лет, пока не случится еще что-нибудь интересное.

Когда надо, маг мог и умел общаться с людьми, хотя временами я опасалась, что он заколдует на шхэн всех моих любопытных родственников и сбежит через окно. Матушка, которая была младше его раза в два, называла Веофелия не иначе как милым молодым человеком, а папаша даже зазывал на рыбалку.

Перед моим отъездом в Академию родители слезно говорили о том, как гордятся мной и еще тем, что я знакома с настоящим магом. Если они узнают, что он некромант, мне конец, думала я с содроганием, но пока они этого не знали, все было довольно неплохо.

Чтобы доехать до Академии, я выбрала не шумный экипаж, а обычную проезжающую мимо крестьянскую телегу. Бодрый дедок что-то рассказывал о своих проказливых внуках и бешеных адептах из Умирена, от которых не было покоя все лето.

На земле рядом с едущей телегой распласталась тень летящей птицы, и, подняв голову, я обнаружила парящего над нами дракона. Без всадника.

— Красивые, — сказал старик, щурясь на осеннее солнце и тоже разглядывая его. — Такие красивые… Часто вот этого здесь вижу, вечно кружит, будто высматривает кого-то. Красивый зверь. Только за это адептов терпеть и можно.

Ротар сделал приветственный круг над нами, пролетел почти над нашими головами, вызвав восхищенный возглас старика, и отправился в Академию. Вырос за эти два месяца…

Я поправила сумку и вошла в ворота Академии.

Что-то все складывалось слишком хорошо. Пора было ждать нового пинка от судьбы.

Рабы прятались. Рабы мечтали слиться с блекло-лиловыми стенами, стать тихими и незаметными, как раск-азуль, рабы мечтали, чтобы хозяин не вспоминал о них и не звал их. Рабы молили своих забытых запрещенных богов о том, чтобы всевластный и ужасающий хозяин был вызван приказанием своего Повелителя и отправился в далекую пустыню — убивать попавшихся ему под горячую руку безмолвных схашсе или глупых строптивых верре. Страшна смерть от его рук, потому что хозяин зол и уничтожает даже послушных и дорогих слуг. Хозяин зол и не сдерживает свою жажду смерти. Не для того он копил свои богатства, чтобы отказывать себе в такой малости. Рабы прятались уже целый цикл, потому что не было никого более яростного и взбешенного под двумя солнцами, чем хозяин. Каи-ши кружил по призрачным залам Гнадура и с рыком крушил узорчатые винтовые колонны, поддерживающие своды, рискуя обрушить часть комнат в собственном доме. Каи-ши ревел, обращаясь к жарким небесам, но испытывать ярость и сыпать ругательствами было так же бесполезно, как грозить солнцам. Потому что враг его остался далеко, в таких далях, где не бывал даже сам Повелитель. И не достать его. Каи-ши бесновался, пробивал стены и не мог избавиться от ярости. Что бы ни делал, ему все было мало.

— Достану! — ревел он. — Любой ценой достану! Звер-рьки маленькие… хитрые, но Каи-ши хитрее. Достану. Вернусь. Поплатитесь! — заорал он, брызгая слюной. И, глядя на свое отражение в разбитом витраже, неожиданно успокоился.

Сердце билось все быстрее и быстрее, и его четкие пульсирующие удары прокатывались по землям, заставляя животных в лесах тревожно шевелить ушами, оглядываясь в поисках охотников. Мягкой неразличимой рябью удары проходили по поверхности воды, но обычный взгляд вряд ли сумел бы уловить ее. Биение сердца вспугивало птиц, гнездящихся на серых скалах Увары, и торопило их улетать в далекие земли, подальше от тревоги, которую они чувствовали здесь. Но наступала осень, и никто не замечал странностей, разве только стало чуть-чуть холоднее. Сердце снова пробуждалось.